Сорок лет назад, когда правил отец нынешнего Капитана-Императора, по водам залива ходили большие лодки, украшенные разноцветными гирляндами и лентами, а раз в месяц непременно устраивался пир, на который иногда попадали и простые смертные, сумевшие обратить на себя внимание небожителей — певцы и художники, победители боев на Большой арене и первые красавицы города. Но времена изменились: новому Императору было не до пиров, а когда закончились войны — пришла болезнь. Двор, быть может, против воли, последовал примеру своего господина-затворника, и вот уже много лет прогулочные лодки чахли в доках. Мало кто из обитателей Яшмового дворца покидал его хотя бы три-четыре раза в год, хотя, конечно же, многим приближенным Императора, выполнявшим его особые поручения, приходилось делать это гораздо чаще. Ещё были курьеры: их перевозили на маленьких лодочках вроде той, которая оставила на причале человека в плаще.
Он огляделся — и не двинулся с места, чем немало удивил наблюдателей, спрятавшихся так, что человеческим глазом их обнаружить было невозможно.
Он стоял на месте до тех пор, пока не отворились высокие ворота.
Его пропустили в рай…
… — Её Высочество примет вас, сударь. — Дворцовый распорядитель был безукоризненно вежлив и холоден, как айсберг. Он знал, что разговаривает с необычным курьером, но не забыл ни на миг о разнице в положении. — Ждите.
Гость рассеянно кивнул, на миг отвлекшись от созерцания узора на обоях маленькой комнатки, где ему предстояло дожидаться аудиенции самой влиятельной и самой, по слухам, красивой женщины Империи. Ему предоставили покои, где можно было переодеться с дороги и отдохнуть, но сначала следовало выполнить дело, из-за которого он преодолел немалое расстояние, сражался с пиратами и морскими тварями.
А потом — отдыхать… быть может.
Здешние двери открывались бесшумно, но он всё-таки сразу почувствовал, что больше не один: принцесса была окутана нежным тонким ароматом, от которого слегка закружилась голова.
— Ваше Высочество… — Почтительный поклон, всё в точном соответствии с протоколом. — Я рад…
— Не надо церемоний, — раздался в ответ мелодичный голос — его, определенно, принцесса унаследовала от матери, которая происходила из клана Соловья. — Я знаю, что вы привезли план Кредайна и сведения о том, кто из влиятельных жителей города лоялен Императору, а кто — нет. Должно быть, дорога выдалась не из легких. Все ли сведения в целости и сохранности?
Конечно же, её интересовали документы…
— Да, Ваше Высочество.
Курьер выпрямился и взглянул на дочь Императора — чуть более пристально, чем следовало. Ризель была гораздо красивее, чем он ожидал, но это оказалась опасная красота: под широкими рукавами белого платья принцесса прятала кинжалы или какое-то другое оружие — это чувствовалось по тому, как лежали складки ткани, как двигались руки. Возможно, оружие даже отравлено, и не следует сомневаться, что она сумеет им воспользоваться.
Курьер украдкой улыбнулся — и у него было припасено кое-что на крайний случай.
— Что-то не так? — Ризель тотчас же насторожилась. Да, слухи о чутье принцессы тоже оказались правдой. — Вы что-то хотите мне сказать?
— Нет, моя госпожа. Вот… — он протянул ей толстый пакет, чуть подмоченный, но всё-таки целый. — Это всё, что я должен был вам передать.
О, да — там были сведения. Много. И ни слова правды, но ей об этом знать, конечно же, незачем. Их пальцы на миг соприкоснулись; кожа принцессы была холодна. Курьер, словно спохватившись, отступил на шаг — его роль была закончена, теперь следовало поскорее уйти за кулисы. Но принцесса отчего-то медлила его отпускать — неужели что-то заподозрила?
— Вы ведь понимаете, что последует за нашей встречей? — спросила Ризель, пристально глядя на него большими серо-голубыми глазами. — Вы это понимаете?
— Конечно… — осторожно ответил курьер. — Император сможет перейти к решительным действиям. Кредайну не продержаться и трех недель…
— Но это же ваш город! — в голосе принцессы прозвучала укоризна. — Вашего отца избрали правителем. Будет война… погибнут люди… вас это не волнует?
— Война будет в любом случае, — сказал он, гадая про себя, к чему она ведет. Но Ризель прекратила странный разговор также неожиданно, как начала — попрощалась вежливо и с достоинством, пожелала ему приятного отдыха и ушла.
Курьер позволил себе вздохнуть с облегчением и подумал, что, вероятно, вел себя с принцессой слишком уж спокойно — а ведь провинциал в присутствии Её Высочества должен был совершенно растеряться. Этот досадный промах поздно было исправлять, но, похоже, ничего страшного не произошло, и рыбка съела наживку.
Теперь предстояла вторая часть плана…
…Он шел по полутемной галерее — скользил бесшумно, словно призрак. Только один маленький мех заметил его и увязался следом, словно любопытный щенок, но вскоре отстал. Среди то и дело пробегавших по стенам теней вполне могли оказаться и куда менее безобидные создания, но ночной гость не боялся посторонних глаз: ему нужно было всего лишь остановиться в условленном месте, как будто споткнувшись, и подменить лежащую за постаментом одной из статуй папку с бумагами — поутру её должны были забрать.
Папки были одинаковые.
Бумаги, естественно, разные — принцесса и не догадывалась, что он привез на самом деле не один пакет, а два…
Галерея раздалась, превратившись в небольшой зал, посреди которого стояло каменное изваяние — женщина, сидящая на невысокой скамеечке, подперев рукой подбородок. Курьер споткнулся возле постамента, провел рукой по полу… и ничего не обнаружил.
Выпрямился.
Огляделся по сторонам.
Если бы того, кто должен был помогать курьеру, раскрыли, то сейчас настал подходящий момент для имперских ищеек выскочить из засады, однако кругом царила всё та же тишина, что и раньше. Быть может, его неведомый напарник болен и не успел подготовить всё как надо? Не имеет значения. Второй попытки не будет, придется возвращаться домой, выполнив задание лишь наполовину — при условии, конечно же, что его выпустят из дворца и роль удастся отыграть до последнего.
И всё-таки чутье подсказывало, что он здесь не один…
— Эй! — негромко позвал курьер. — Я слышу тебя! Выходи!
Тень метнулась из угла в угол, словно мышь, в приступе безумной смелости решившая удрать от кошки. Курьер гнаться за ней не стал, а поднес к губам тонкую трубочку, которую до этого прятал в рукаве, и дунул. Мгновением позже тень неуверенно шагнула вперед, еле слышно вскрикнула — и рухнула на пол, словно мешок с тряпьем. Папка выпала из ослабевших рук, замочек раскрылся — бумаги ворохом опавших листьев разлетелись по мрамору, на котором даже в темноте отчетливо виднелся жутковатый узор, напоминающий кровавые разводы.
Листок за листком он собрал рассыпавшиеся документы, мельком рассмотрев удивительный почерк Её Высочества — буквы шли ровно, рядами маленьких булавок, — и лишь потом приблизился к тому, кто едва его не опередил. Незнакомец лежал неподвижно, из-под черного плаща виднелась лишь узкая кисть с длинными пальцами.