Решимость придала сил молодой женщине.
— Прошу вас, позвольте мне попробовать, — произнесла София, умоляюще сложив руки.
Господин Рельский нахмурился, но кивнул. Он достал из кармана маленькую фляжку, открутил крышку и протянул госпоже Черновой.
— Выпейте, это придаст вам сил.
София послушно сделала несколько глотков, и, хотя даже не ощутила вкуса напитка, желудок будто наполнило уютное тепло, постепенно разливающееся по всему телу.
Опираясь на руку мирового судьи, она подошла к распростертому на полу Шеранну и опустилась на колени.
Что делать теперь? В голове ее крутились обрывки старинных целительских заклятий, но подействуют ли они, тем паче на дракона?
Она взяла его за руку — обычно его тело испускало жар, но теперь ладонь была неестественно холодна.
Сердце билось слабо и медленно, в себя он все еще не приходил.
"Его огонь едва теплится…" — подумала молодая женщина с ужасом, но это натолкнуло ее на иную мысль, быть может, спасительную.
— Его нужно вынести отсюда, — обратилась она к господину Жарову.
Тот кивнул, и констебли тут же кинулись выполнять. Дюжие полицейские без труда вынесли дракона на свежий воздух.
Следом вышла сама София, позвав за собою мирового судью и инспектора.
Убедившись, что все снаружи, молодая женщина повернулась к господину Рельскому и твердо произнесла:
— Прикажите поджечь сторожку! Не спорьте со мною, так нужно…
Ее глаза ярко блестели от слез и яростной решимости, и казалось, что София бросилась бы на любого, кто посмел бы с нею спорить.
Господин Рельский отвернулся и ровно распорядился:
— Поджигайте, инспектор.
— Госпожа Чернова просто не в себе, не понимает, что говорит! — воскликнул тот, совсем по-старушечьи всплеснув руками.
— Поджигайте, — с нажимом повторил мировой судья и добавил: — Это мои земли и я могу распоряжаться здесь по своему усмотрению.
София опустилась на колени возле дракона и, мгновение поколебавшись, принялась расстегивать рубашку, не обращая ни малейшего внимания на восклицания окружающих ее полицейских.
"Вот теперь я наверняка лишилась доброй репутации! — подумала она с какой-то веселой хмельной злостью. Право, за последнее время случилось столько, что немудрено потерять здравый рассудок. — Ну и боги с ней, главное, чтобы он жил…"
На шее дракона обнаружилась простая медная пластина на цепочке, безо всяких украшений. Едва заметные знаки скорее угадывались, чем читались на потемневшем металле. Гадалка не стала снимать эту вещицу, по всей видимости, талисман.
Обнажив грудь Шеранна, она потребовала нож и незамедлительно его получила. Прикусив губу, госпожа Чернова уверенно полоснула себя по левой ладони, отстраненно удивившись, что боль ощущалась будто вдалеке. Обмакнув палец в собственную кровь, она принялась чертить знаки прямо на коже дракона, шепча молитвы богам: Одину — покровителю всякой волшбы и Браги — богу-скальду.
"Кано", "совели", "дагаз" — огненные руны, повторенные трижды для усиления действия…
"Кано" — факел, живой огонь, яркий и сияющий.
"Совели" — взошедшее солнце всегда означает надежду.
"Дагаз" — свет невозможен без тьмы, и нет ночи без дня.
В стороне уже полыхала сторожка — деревянное строение легко занялось, и огонь с аппетитом принялся облизывать высохшие бревна. По счастью, погода стояла тихая и безветренная, потому лесного пожара можно было не опасаться.
Решив, что огня достаточно, София зашептала наскоро сочиненное заклятие, не замечая, что из ее глаз капали слезы:
— Руны благие режу,
Кровь моя их окрасит.
Рунами каждое слово
Врезано будет крепко.
Ну же, гори, огонь,
Плоть и сердце согрей.
Я доподлинно ведаю:
Драконий огонь не гаснет!
Она не знала, сколько прошло времени, с отчаянной надеждой всматривалась в его мертвенное лицо.
Вокруг нее молча толпились полицейские, чуть поодаль стоял сумрачный господин Рельский, но она не замечала ничего. Лишь дружный вздох мужчин заставил ее на мгновение поднять на них глаза, и тут София поняла, что вызвало такую реакцию: непримечательная на первый взгляд медная пластина, которую она сочла простеньким талисманом, теперь полыхала яростным огнем, будто вторила затихающему неподалеку пожару.
Молодая женщина бережно коснулась руки дракона. Горячая, восхитительно горячая!
А пламя все танцевало на груди Шеранна, легко касалось пылающих рун, ластилось к хозяину…
Не зря говорят, что за полымем можно наблюдать бесконечно: будто зачарованные, люди не могли оторваться от этого зрелища, пока наконец полыхающий огнь затих, скрылся в глубине металла.
Только тогда дракон открыл глаза, недоуменно оглядел склоненные к нему лица и приподнялся на локте…
"Спасибо вам, боги!" — прошептала София сквозь слезы, без сил опускаясь на землю.
Упасть ей не позволил господин Рельский, который легко подхватил ослабевшую гадалку.
— Извольте следовать за мной! — оборвал ее размышления резкий голос мирового судьи, и, не дожидаясь согласия, он играючи выдернул Софию из скопища вокруг Шеранна, будто репку из грядки.
Госпожа Чернова попыталась возмутиться, но, взглянув на господина Рельского, передумала, разом позабыв сердитые слова. Мужчина был хмур, как грозовая туча: побелевшие губы упрямо сжаты, брови сошлись на переносице, руки же вместо привычной трости по-прежнему сжимали разряженное и уже бесполезное оружие.
Дождавшись, пока он остановится, гадалка подчеркнуто смиренно поинтересовалась:
— Чего изволите?
На лице мирового судьи хмурое выражение сменилось озадаченным, затем он слегка покраснел.
— Извините за бесцеремонность, — произнес он глухо. — Думаю, вам пора домой. Позвольте, я провожу вас.
Спокойный тон явно потребовал от него немалых усилий, и София невольно задумалась о причинах, однако волнения минувшей ночи и крайняя усталость туманили ее мысли. Молодая женщина склонила голову, соглашаясь. Нестерпимо хотелось наконец распустить волосы, избавившись от перевитого лентами сооружения на голове, скинуть пропылившееся платье и нырнуть в вожделенную накрахмаленную свежесть постели…
Она украдкой бросила взгляд на дракона, но ничего не смогла разглядеть за спинами полицейских, тихонько вздохнула и позволила господину Рельскому увлечь себя прочь.
Мировой судья безо всяких приключений и разговоров доставил ее домой, сдал с рук на руки домовым и отбыл, так и не промолвив ни слова.
А София провалилась в нелепые и тревожные видения, вновь и вновь переживая недавние события…