— Для того чтобы сделать из женщин дурочек, он изобрел более изощренную стратегию, чем простая грубость? — Сказав это, Грейси задумалась: а известно ли Сузи о его футбольной викторине с матримониальным уклоном?
— Вот именно. За все эти годы он довел свои действия до автоматизма и скорее всего не сознает теперь и сам, какой мощный барьер он выстроил вокруг себя.
Грейси задумалась над этими словами.
— Просто невероятно. Он ослепительно улыбается женщинам, очаровывает их, говорит им именно те слова, которые они хотят услышать. Каждую из них он заставляет чувствовать себя королевой. А потом продолжает гнуть свою линию как ни в чем не бывало.
Сузи кивнула, и ее лицо приняло горестное выражение.
— Иногда я думаю, что лучше бы Хойту было смотреть в другую сторону, когда Бобби Том ударил Терри Джо. Это было, во всяком случае, искренним проявлением его чувств, а в привычку это у него не вошло бы, поскольку он никогда не был жестоким ребенком. Бог свидетель, Терри Джо это прекрасно пережила. И стала потом его первой настоящей подружкой. — Рот ее сжался в жесткую усмешку. — По иронии судьбы, когда недавно я напомнила ему об этом случае, он заявил, что отец поступил совершенно правильно. Судя по всему, он даже не представляет себе, во что ему обошлось такое воспитание.
Грейси не была уверена, что ему это хоть во что-то там обходится. В Бобби Тома природой заложен избыток шарма, таланта, сногсшибательной внешности и интеллекта. Неудивительно, что он считает, что на этой планете нет женщины, достойной его. И уж совсем не на что надеяться тридцатилетней девице из Нью-Гранди, штат Огайо, с маленькой грудью и субтильной конституцией, которая тоже имела глупость предложить ему себя.
Сузи сунула рыхлитель обратно в зеленое пластиковое ведерко и встала. Некоторое время она с гордостью обозревала свой сад. В воздухе висел запах петуний, лаванды и свежевскопанной земли.
— Мне нравится здесь работать. Это, пожалуй, единственное место на свете, где я чувствую себя полностью умиротворенной.
Она выглядела смущенной, словно сделала очень интимное признание и тут же пожалела об этом.
— Я знаю, это не мое дело, Грейси, но мне кажется, что вчерашний инцидент никак не мешает тебе занять эту должность. — Она подняла ведерко. — Ты говорила, что не хочешь возвращаться в Огайо, а выбирать тебе сейчас не из чего. Так что выбрось сомнения из головы и соглашайся. Бобби Том привык к тому, что женщины теряют от него голову. Я уверена, что вчерашнему случаю ты придаешь гораздо больше значения, чем он. — Ободряюще улыбнувшись, Сузи пошла к дому.
Грейси понимала, что Сузи пыталась ободрить ее, но последние слова матери Бобби Тома больно отозвались в ее душе, тем более что она понимала их справедливость. Она ничего не значила для Бобби Тома, в то время как он стал для нее всем. Она совсем потеряла голову, но это было бы еще ничего, если бы он вдобавок не завладел ее сердцем.
Она чувствовала себя так, словно за последние шесть дней прожила века два, и, подтянув коленки к груди, настроилась сказать себе всю жестокую правду. И первое, с чего нужно начать, — это окончательно и бесповоротно развеять миф о Голливуде, уничтожить бесплодные мечтания, родившиеся от отчаяния и тоски. Мечтая о блестящей карьере в мире кинобизнеса, она затеяла опасную игру, которую больше нельзя было продолжать, и теперь ей следовало принять к сведению, что места там для нее нет, что идиотская работа в «Уиндмилле» никогда не станет, да и не могла стать для нее началом сияющего пути в великолепное будущее. Попросту, когда съемки закончатся, ей придется вернуться в Нью-Гранди, в приют — туда, где ее ждет ее настоящее место.
Осознание этой истины внесло, как ни странно, покой в ее смятенную душу. Теперь она понимала, что не работа в приюте была единственной ошибкой в ее жизни; но сама ее жизнь является цепью ошибок. Ей нравилось работать в «Шэди Экрз», и эта увлеченность привела к тому, что она сама изолировала себя от внешнего мира, от своих сверстников и простых радостей бытия. Она спряталась в своей скорлупе и когда разбила ее, то сразу почувствовала себя чужой и беззащитной во враждебном ей огромном пространстве Вселенной.
Меж тем мирные запахи сада охватывали Грейси, и волны тихой энергии подпитывали ее порядком измученный, но все же не сломленный дух. В конце концов, ей всего тридцать лет, так что еще совсем не поздно попытаться изменить жизнь. Но не так, как это представлялось ей раньше. Не дурманя голову бесплодными фантазиями. Не убегая от проблем. Изгнав из сердца постоянный страх показаться кому-то смешной или отвергнутой — от этого не умирают. Случилось так, что она имела несчастье влюбиться. Что ж, надо признать этот факт, а не рефлектировать по поводу собственных правильных или неправильных поступков. Надо зарегистрировать это чувство на чистой страничке души и тем самым закрепить за ним неотъемлемое право на существование. Главное — ввязаться в драку, а там можно и осмотреться. Кажется, так говорил какой-то великий стратег.
Сердце Грейси забилось живее. Хватит ли у нее отваги на такой шаг? Когда все закончится, ей придется вернуться в приют — что ж, она заставит себя смириться с этим. Но пока… Хватит ли у нее храбрости броситься с вершины горы, зная, что приземление может оказаться смертельным? Хватит ли у нее сил продержаться тот ужасно короткий период времени, в течение которого она будет находиться рядом с ним и сможет наслаждаться каждой драгоценной секундой, проведенной вместе?
Когда она наконец расставила точки над i, в ней вспыхнуло чувство радости. Она будет работать его личным помощником, чего бы ей это ни стоило. Она поставит в лучшем уголке души просторную шкатулку и будет складывать в нее каждый его взгляд, упавший на нее, каждую улыбку, каждый жест. Она отбросит все условности и даст ему столько, сколько он пожелает взять. Возможно, он захочет продолжить вчерашние уроки. Возможно, нет. Но так или иначе, она предоставит ему себя в полное его распоряжение без всяческих предварительных условий, отлично сознавая, что максимумом того, что она сможет унести с поля боя, явится шкатулка, полная дорогих воспоминаний, когда студия «Уиндмилл» отснимет последний кадр.
Она дала себе ряд дополнительных обещаний. Эта пламенная любовь, которой она воспылала к нему, не затмит ее взор, не помешает видеть все хорошее и плохое, что есть в нем, — его чудовищное эго и слишком отзывчивое сердце, его тонкий интеллект и опасное обаяние, позволяющее ему манипулировать людьми. Ее любовь не заставит ее идти на компромиссы с собственными принципами. Она умеет быть только самой собой, и хотя этого, без сомнения, мало, ничего иного у нее за душой нет.
Она закрыла глаза и представила себе, как он выглядит — этот космический ковбой в угольно-черном стетсоне, с усмешкой расчетливого убийцы, настоящий мужчина, под сапогами которого клубится звездная пыль. Горсточка этой пыли просыпалась и на нее, дав толчок к новой жизни ее субтильному телу, разбудив ее сонное сердечко. Она твердо знала, что никакого счастливого продолжения у этой истории не будет. Никакой взаимной любви и вытекающего из нее прочего. Необычные мужчины предназначены для необычных женщин, а она — безнадежная заурядность. Единственный способ выйти сухой из воды — это никогда не забывать, что она влюбилась в мужчину, который наполовину состоит из легенды. Чувство собственного достоинства никогда не позволит ей, в отличие от остальных его поклонниц, принимать от него подачки. Она отдаст себя по велению сердца, а не в надежде получить что-то взамен. И когда все закончится, этот любимчик богов сможет по крайней мере вспоминать, что Грейси Сноу была единственной женщиной в его жизни, от которой ему удалось отделаться без всяких хлопот.