– И с тех пор находится в частном санатории. Это подтверждают его врачи, медицинские сестры и адвокаты.
– Значит, Эвелин Уайтинг везла с собой не Картмана? Но зачем?
– По-моему, здесь было задумано большое жульничество, – предположил Дрейк. – Надень на человека стальной корсет, повязку и черные очки – и это все равно что маска. Картман богат. После катастрофы он не мог двигаться и хотел сохранить состояние своего здоровья и местонахождение в тайне от всех, кроме близких друзей и адвокатов. Ивс не собирался на Гавайи. Он послал туда Эвелин Уайтинг, чтобы она взяла там подмененного Картмана. Она должна была удостоверить его личность на корабле, а себя – в качестве сиделки. Прибыв в Америку, они собирались приступить к главной части своего жульничества, но убийство на корабле вызвало слишком много шума, и они решили затаиться до поры до времени. К их несчастью, Эвелин Уайтинг знала Карла Моора. Он случайно встретил ее на палубе и рассказал о своих неприятностях. Она встревожилась, в тот момент это было ей совсем не нужно. Потом ты обнаружил, что она свидетельница, выследил ее и вручил повестку в суд. Тогда она поняла: пришло время держать ответ.
– Но почему же она не явилась в суд сегодня утром? – спросил Мейсон. – Ее могут оштрафовать за неуважение к суду.
– Вероятно, их жульничество зашло так далеко, что она не рискнула появиться. Вчера в разговоре с тобой Ивс предлагал дать показания в твою пользу, но потом понял: являться в суд нельзя, так как во время допроса Эвелин Уайтинг обязательно выплывет, что она сопровождала в качестве сиделки Роджера П. Картмана. Это попадет в газеты, а затем может дойти и до самого Картмана или его друзей. Тогда все пропало: полиция начнет расследование и прихлопнет их.
Мейсон прищурился, собрав в уголках глаз мелкие морщинки, и невидящим взглядом уставился в пустоту.
– Да, теперь общий замысел дела ясен, – медленно сказал он. – Но нужны показания Эвелин Уайтинг. Только они помогут мне разрушить обвинение.
– Как ты догадался, что Эйлин Фелл не выдержит перекрестного допроса? – поинтересовался Дрейк.
– Еще на пароходе я составил определенное мнение о ней. Например, я заметил, что, надевая вечерний туалет, она всегда снимала очки. Мне показалась забавной черточка, что женщина, на первый взгляд совершенно лишенная эмоций, тем не менее идет на такую жертву только ради того, чтобы стать чуть-чуть привлекательней. Но в то же время я понял, она принадлежит к тем самоуверенным, упрямым людям, которые скорей совершат лжесвидетельство, чем признаются, что они ошиблись. Поэтому мне потребовалась ее фотография в вечернем платье и без очков, иначе она поклялась бы, что была в тот вечер в очках.
– Как ты думаешь, что она могла видеть?
– Вероятно, две смутные борющиеся фигуры. Она слышала выстрелы, но не видела никакого револьвера и не знает, из какого стреляли, – сказал Мейсон. – Она самоуверенна, упряма и терпеть не может проигрывать в споре. Она просто умирала от желания проявить свою находчивость и доказать мне, что ни один юрист не способен переубедить ее. Нам, адвокатам, довольно часто приходится сталкиваться с такими свидетелями… Послушай, Пол, куда мы едем? Ты нашел Деллу или кого-то, кто знает, где она?
– Мне бы не хотелось сейчас говорить об этом, Перри.
– С ней ничего не произошло? Она здорова?
– Да.
– Если она здорова, то, может быть, у нее неладно с психикой, Пол?
Дрейк промолчал.
– Это так, Пол?
– Не думаю.
Мейсон рассердился:
– Что ж, если тебе нравится, продолжай говорить загадками.
Потом он повернулся к шоферу:
– Неужели этот катафалк не может прибавить скорости?
– Мы и так держим пятьдесят, мистер Мейсон.
– Ну, так давайте шестьдесят.
Дрейк оглянулся:
– Кажется, это действительно патрульная машина, Перри. Они привяжутся к нам за превышение скорости.
– Я же сказал, что беру на себя всю ответственность, – ответил Мейсон. – Прибавьте еще скорости.
Они проскочили Беркли, выехали в пригород и резко повернули налево. Шофер притормозил перед длинной шеренгой коттеджей мотеля. На подножку машины вспрыгнул мужчина.
– Все в порядке? – спросил его Дрейк.
– Да, – ответил тот.
– Покажите нам дорогу.
– Вот сюда. Второй коттедж слева.
Шофер подвел машину к указанному дому. Дрейк сказал:
– Она здесь, Перри.
Мейсон выскочил из автомобиля, отстранил агента и распахнул дверь коттеджа.
В комнате сидела в плетеном кресле-качалке Делла Стрит и читала журнал. Увидев Мейсона, она испуганно вскрикнула: «Шеф!»
Не говоря ни слова, он подошел к Делле и обнял ее.
– Шеф! – сказала она, прильнув к нему. – О, шеф!.. Зачем вы это сделали?
– Что?
– Выследили меня. Теперь придется рассказать вам… а так не хотелось этого делать.
– Что рассказать? – спросил адвокат.
– Неужели вы не догадываетесь?
Он покачал головой.
– Никогда не поступай так, Делла, – взволнованно сказал он. – Ты мне необходима.
– Но, шеф, мне пришлось это сделать. Я просто не могла нанести вам удар…
Во взгляде Мейсона отразилось понимание.
– Делла, ты не хотела…
Она кивнула:
– Я не могла выступить против вас, шеф. Я знала, закон не может заставить меня дать показания, но боялась, газетчики сыграют на моем отказе…
– Правосудие может заставить тебя дать показания, – сказал Мейсон.
– Я думаю, секретарша, как и сам адвокат, не имеет права давать показания против клиента.
– Да, но только в отношении доверительных сообщений. Ничто не запрещает секретарше рассказать о том, что она видела. А тебе ведь известно мое отношение к сокрытию доказательств, Делла. В тот день, когда я выиграю дело благодаря этому, я прекращу свою юридическую практику. Теперь расскажи, что ты видела.
Она прильнула к нему:
– Шеф, мне так жаль! Я бы не сделала этого, если бы не думала, что закон не может заставить давать показания… Я пряталась от газетчиков, шеф, а не от закона.
Дрейк сказал:
– Чем больше я слышу, тем меньше понимаю. Ради Создателя, вернись на землю и объясни, о чем ты говоришь.