Публика затаила дыхание — горящие кнуты танцевали сумасшедшую мазурку во тьме.
Когда вспыхнул свет, казака Алексея на арене уже не было.
— Какого черта ты здесь делаешь?
Мгновенно пробудившись, Дейзи увидела те же золотистые глаза, что преследовали ее в нескончаемом ночном кошмаре. В первую секунду она не могла сообразить, где находится, но в следующий момент реальность жестко напомнила о себе: Алекс, свадьба, горящие кнуты…
Алекс распахнул дверцу пикапа, и Дейзи едва не вывалилась наружу — супругу пришлось схватить ее за плечи. Теперь она вспомнила — в машину она пришла, чтобы не ночевать в трейлере наедине с незнакомцем, чье таинственное прошлое и умение обращаться с кнутами не внушали ей ничего, кроме ужаса.
Осторожно освободившись от его рук, Дейзи отодвинулась к середине сиденья:
— Сколько времени?
— Скоро час.
Облокотившись на дверцу пикапа, Алекс не мигая смотрел на жену своими странными янтарными глазами. Вместо казачьего костюма на нем теперь были старые линялые джинсы и потертая футболка, однако эта перемена не делала его менее устрашающим.
— Ну и видок у тебя, ангелочек.
Чтобы выиграть время, Дейзи сделала вид, что поправляет кофту. Когда она после окончания представления пришла в трейлер и увидела лежавшие на кровати кнуты, ей показалось, что, они ждут дальнейшего применения. Она отвернулась к окну, чтобы не видеть страшный реквизит, и стала наблюдать, как сворачивают шатер шапито.
Алекс руководил рабочими и сам работал как вол, укладывая на автопогрузчик длинные деревянные скамьи. Дейзи видела, как перекатываются мускулы на его руках, и сразу вспомнила скрытую угрозу в его предупреждениях о супружеской покорности. Измотанной и одинокой Дейзи вдруг показалось, что кнуты — не обыкновенная цирковая принадлежность, а явная и неприкрытая угроза. Ей не хватило мужества остаться в трейлере даже на кушетке…
— Пошли, пора спать, — сухо произнес Алекс.
Сон окончательно рассеялся — голова стала абсолютно ясной. Вокруг не было ни души — грузовики уехали, захватив рабочих.
— Я решила спать здесь.
— Думаю, этого делать не стоит. У тебя же зубы стучат.
Это была правда. Когда Дейзи вечером забралась в пикап, там было тепло и уютно, но за несколько часов температура сильно упала, и стало нестерпимо холодно.
— Здесь очень удобно, — солгала Дейзи.
Ссутулив плечи, он устало потер лицо.
— Можешь считать это дружеским предупреждением. Я не спал три ночи. Сначала была буря, и мы чуть не лишились шапито — пришлось вкалывать всю ночь, потом эти поездки в Нью-Йорк и обратно. Я, конечно, не мед даже в нормальной обстановке, но если меня лишить сна, я становлюсь зверем. Так что оторви свою маленькую попку от сиденья и пошли.
— Нет.
Когда он вскинул руку, у Дейзи перехватило дыхание: на локте висел свернутый в кольцо кнут. Взмахом руки Алекс указал на трейлер:
— Живо!
Дейзи дрожа вылезла из пикапа. Угроза стала реальной: одно дело говорить, что она не позволит себя тронуть, среди бела дня, и совсем другое — ночью в безлюдной глуши.
Дейзи едва не задохнулась от страха и возмущения, когда муж, схватив ее за руку, буквально поволок к трейлеру. Скользя обутыми в сандалии ногами по мокрой траве, Дейзи решила не сдаваться.
— Я тебя предупреждаю: если ты посмеешь меня тронуть, я закричу!
В ответ Алекс только зевнул.
— Я действительно закричу, — повторила Дейзи. — Я хочу думать о тебе лучше, но не могу — ты постоянно меня запугиваешь.
Алекс открыл дверь трейлера и, шлепнув Дейзи, загнал ее внутрь.
— Давай отложим этот разговор до завтра.
В обстановке жилища что-то изменилось — или ей просто показалось?
— Нет, давай не будем откладывать. И пожалуйста, не шлепай меня больше.
— Я слишком устал, чтобы на тебя нападать, если ты это имеешь в виду. Так что не волнуйся.
Слова Алекса не успокоили Дейзи.
— Если ты не собираешься на меня нападать, то зачем все время грозишь мне кнутом?
Он удивленно, словно увидел впервые, посмотрел на волочащийся по полу кончик плетеного кожаного кнута. Его изумление только подогрело тревогу Дейзи — она не поверила Алексу. Как можно не замечать такой ужасной штуки? И вообще, зачем он таскается по ночам с ней? Внезапно в голову пришла мысль, повергшая Дейзи в совершеннейшую панику, — она похолодела от страха. Как могла она забыть о множестве историй про мужчин, которые используют хлыст для получения сексуального удовольствия? Может быть, Алекс из таких?
Муж что-то буркнул себе под нос, захлопнул входную дверь и сел на кровать. Кнут змеился по полу, рукоятка осталась лежать на коленях Алекса.
Дейзи со страхом воззрилась на кнут. С одной стороны, она пообещала себе соблюдать брачные обеты, и Алекс еще ни разу не причинил ей физической боли. Но с другой — он старается ее запугать. Дейзи терпеть не могла конфликтов, но отступать было некуда.
— Думаю, нам надо объясниться. — Она выпрямилась и обхватила себя руками. — Должна тебе сказать, что не смогу с тобой жить, если ты все время будешь меня пугать.
— Пугать? — Алекс задумчиво погладил рукоятку хлыста. — О чем это ты?
Волнение Дейзи нарастало, но усилием воли она заставила себя продолжать.
— Конечно, я понимаю, что ты не можешь измениться, — учитывая твое воспитание. Нет-нет, — торопливо добавила Дейзи, — я и мысли не допускаю, что вся эта история про Алексея — правда.
Алекс посмотрел на нее как на сумасшедшую.
— Я же сказала, что не верю в эти россказни, — торопливо произнесла Дейзи. — Я имею в виду твои угрозы и вот это. — Она выразительно посмотрела на кнут.
— Чем он тебя так напугал? — поинтересовался Алекс.
— Я кое-что знаю об аберрантном поведении. Если у тебя есть садистские наклонности, то скажи об этом прямо, без экивоков.
— Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь.
— Мы оба взрослые люди, и незачем притворяться, что ты не понимаешь.
— Боюсь, тебе придется доходчиво объяснить, что ты имеешь в виду.
Такой тупости она не ожидала.
— Я говорю о твоих намеках на… на половые извращения.
— Половые извращения?! — Он растерянно глядел на нее широко раскрытыми глазами.
— Перестань прикидываться дурачком! — закричала Дейзи. — Если ты собираешься бить меня, а потом заниматься любовью, то так прямо и скажи. Скажи: «Дейзи, я получаю удовольствие от того, что бью хлыстом женщин, с которыми занимаюсь любовью, и ты — следующая в моем списке». По крайней мере я тогда точно буду знать, что у тебя на уме.