— Если письмо действительно лжет, — спокойно заметил он, — почему ты без всякого сопротивления упала в мои объятия? Чем ты объяснишь это? Или таковы твои представления о приличном поведении?
Как тут обороняться? Чем оправдать порыв, которого она сама не понимала? И знала лишь одно: нападение — лучший способ защиты. Поэтому и ринулась в атаку.
— Может, объясняться следует тебе? Или ты всегда набрасываешься на молодых женщин, которые приходят в твой дом?
— Набрасываюсь?
— Считай, что тебе повезло: я слишком устала и не сразу сообразила, в чем дело, — заявила она с самым надменным видом, какой только могла принять. — Иначе ты долго не смог бы разогнуться. Совсем как приятель мистера Вудуарда. Уж поверь, мой кулак познакомился бы с твоим брюхом.
Кейн поспешно спустил ноги на ковер.
— Ясно…
Он ей не верит?
— Странно, что тебя так заботит мое поведение, хотя свое собственное, по-видимому, вполне удовлетворяет, — прошипела она. — Забыл старую пословицу о соринке в чужом глазу?
— Это далеко не одно и то же. Ты женщина.
— Ах вот оно что! И в этом вся разница?
Кейн раздраженно поморщился:
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
— Тебе виднее. Как скажешь.
— Вот я и говорю, что ты немедленно едешь обратно в Нью-Йорк.
— А я говорю, что остаюсь!
— Не тебе решать!
К сожалению, это было чистой правдой, которую Кит боялась признать. Приходилось обороняться всеми средствами.
— Ты ведь хочешь сбыть меня с рук, верно? И отделаться от этого дурацкого опекунства?
— Больше, чем ты себе представляешь! — завопил Кейн.
— В таком случае позволь мне жить в «Райзен глори».
— Прости, не вижу связи.
Кит попыталась говорить спокойно и рассудительно:
— Видишь ли, есть несколько джентльменов, которые не прочь на мне жениться. Я прошу всего несколько недель, чтобы решить, кого лучше выбрать.
Лицо Кейна потемнело.
— Решишь в Нью-Йорке.
— Но как мне это удастся? Пойми, все три года я словно кружилась в водовороте и окончательно сбита с толку, а ведь придется принять самое важное в жизни решение. Нужно как следует поразмыслить, а это возможно только в знакомом окружении. Иначе я совсем запутаюсь.
Объяснение получилось не слишком убедительным, но она сдобрила его щепоткой чистосердечия и даже заморгала, изображая навернувшиеся слезы. Но на Кейна, похоже, это не подействовало, поскольку он стал еще мрачнее и, шагнув к камину, неприветливо буркнул:
— Никак не вижу тебя в роли преданной жены.
Тут Кит была полностью с ним согласна, но все же почему-то обиделась.
— Интересно почему?
Она вызвала в памяти образ Лилит Шелтон, любившей распространяться насчет мужчин и брака. Уж тут ей не было равных. Она наставляла, поучала, советовала. В такие минуты вокруг собиралось немало почитательниц, слушавших ее проповеди с раскрытыми ртами.
— Но ведь замужество — именно то, к чему стремится любая женщина, не так ли? — начала Кит с тем идиотски-напыщенным видом, какой неизменно делался у бывшей одноклассницы в подобных случаях. — Муж заботится о ней, покупает модные платья, а на день рождения дарит драгоценности. Чего еще желать от жизни?
Серые глаза словно подернулись корочкой льда.
— Три года назад помощник конюха, хоть и немало досаждал мне, все же был храбрым и трудолюбивым. Прежняя Кит Уэстон не продалась бы за одежду и драгоценности.
— Тогда никакие опекуны не ссылали ее в пансион, специализирующийся на превращении молодых девушек в будущих примерных жен.
Что же, не в бровь, а в глаз. Кейн небрежно пожал плечами и прислонился к каминной полке.
— Но все это в прошлом.
— Прошлое превратило меня в то, кем я стала сейчас, — с глубоким вздохом парировала девушка. — Я намереваюсь выйти замуж, но не хочу ошибиться. Повторяю: мне нужно время на размышления, и это время я буду жить здесь.
Кейн чуть прищурился.
— Эти молодые люди… — Он вдруг охрип. Голос ему не повиновался, поэтому речь получалась сдавленной. — Ты целовала их так, как меня?
Потребовалась вся сила воли, чтобы не отвести взгляд.
— Я просто устала. А они в отличие от тебя… слишком хорошо воспитаны, чтобы навязывать мне такие знаки внимания.
— Значит, они дураки.
Интересно, что он хочет этим сказать?
Кейн отошел от камина.
— Так и быть. У тебя ровно один месяц. Если ты к тому времени не будешь помолвлена, значит, возвращаешься в Нью-Йорк, а там посмотрим. И еще одно… — Он многозначительно кивнул в сторону двери. — Эта ненормальная должна убраться отсюда. Пусть отдохнет день-другой, а потом посадишь ее на поезд. Я возмещу ей убытки.
— Нет! Я не могу!
— Можешь, — отмахнулся Кейн.
— Но я ей обещала, — настаивала Кит.
— И зря.
У него такой неумолимый вид! Как убедить его? Какие доводы привести?
— Но мне нельзя жить здесь без компаньонки.
— По-моему, заботиться о приличиях немного поздно, не находишь?
— Тебе — возможно, но не мне!
— Какая из нее компаньонка? Стоит соседям перекинуться с ней двумя словами, сразу станет ясно, что у нее не все дома, — пренебрежительно фыркнул Кейн.
Кит мгновенно встала на защиту мисс Долли:
— Она не сумасшедшая!
— Да ну? Значит, мне привиделось?
— Просто… немного другая, — спорила Кит.
— Гораздо более, чем немного, — усмехнулся Кейн, с подозрением глядя на Кит. — Кстати, откуда она вдруг вообразила, что я — генерал Ли?
— Я… я случайно упомянула что-то в этом роде.
— Ты вбила ей в голову, что я Ли?!
— Нет, конечно, нет! Она боялась встречи с тобой. А я пыталась ее развеселить. Вот и попросила представить, что перед ней генерал Ли. Я и подумать не могла, что она воспримет мои слова всерьез.
— И теперь ожидаешь, что я в угоду ей и тебе начну вам подыгрывать?
— Но это не так уж и сложно, — рассудительно заметила Кит. — Она трещит без умолку, так что остается только кивать.
— Все это мне не нравится, — твердил Кейн. Кит терпеть не могла просить его о чем-либо, и теперь слова застревали в горле.
— Пожалуйста, — прошептала она. — Ей больше некуда ехать.
— Черт побери, Кит, я не желаю ее здесь видеть!
— Как и меня. Но все же позволил мне остаться. Одним человеком больше, одним меньше — какая разница?