Магнус постоянно следит за ней своими карими глазищами. До чего ей ненавистна светящаяся в них жалость! И все же иногда Софрония ловит себя на том, что грезит о том воскресенье, когда он поцеловал ее в саду. Она так и не смогла забыть этот поцелуй, как ни старалась. Магнус не пытался снова дотронуться до нее, даже в ту ночь, когда Кит и майор поженились и Софрония спала в его доме. Почему он не желает оставить ее в покое? Да и все они! Даже Кит.
С тех пор как Кит вернулась в постель майора, она сама на себя не похожа! В ней появилось что-то лихорадочно-суетливое. Хваталась то за одно, то за другое, доводя себя до изнеможения, не давая себе времени остановиться и поразмыслить. Утром, направляясь в курятник за яйцами, Софрония неизменно видела Кит, уносившуюся на Соблазне с такой быстротой, словно по пятам гнались черти. Эта сумасшедшая заставляла коня брать слишком высокие, слишком опасные препятствия, подводя его к опасной черте. Мало того, ездила верхом даже в дождь и холод, словно боялась, что за ночь, пока они с майором кувыркаются в постели, земля исчезнет.
Да, по ночам они заключали перемирие. Но днем атмосфера в доме становилась поистине грозовой Воздух так и потрескивал напряжением, и между супругами словно искры проскакивали. Софрония могла поклясться, что Кит неделями не говорила майору вежливого слова, а когда тот заговаривал с женой, в голосе позвякивал металл. Но он хотя бы пытался наладить отношения. Даже отказался от мысли проложить дорогу к прядильне через заросли, заполонившие весь восточный край плантации, хотя все, кроме Кит, понимали, насколько сократятся ежедневные утомительные поездки от полей к прядильне.
Сегодня утром дело опять едва не дошло до ссоры. Майор не раз запрещал Кит носиться на Соблазне сломя голову и, поскольку предупреждения не действовали, перешел к более решительным мерам. Кит осыпала его ругательствами, угрожала сделать то, о чем порядочная женщина даже знать не должна, a тем более упоминать на людях. Но майор ни словом не дал ей понять, что слышит. Стоял неподвижно, как статуя, наблюдая за женой с тем каменно-холодным выражением, от которого у Софронии мороз шел по коже.
Но какие бы страсти ни бушевали днем, вечером дверь спальни наглухо захлопывалась и не открывалась до самого утра.
Выглянув в окно, Софроняя заметила Кит, как всегда, одетую в старые штаны. Она возвращалась с прогулки. Хорошо еще, что хватило ума послушаться мужа и не брать Соблазна!
В животе у Софронии неприятно засосало. Больше откладывать невозможно. Вещи сложены, и меньше чем через час мистер Спенс будет ждать ее у ворот.
Она никого не посвятила в свои планы и часто гадала, догадывается ли о чем-то Магнус. Сегодня утром, завтракая на кухне, он как-то странно на нее поглядывал. Иногда ей казалось, что он читает ее мысли.
Хорошо еще, что он отправился в Радерфорд на целый день. По крайней мере не будет присутствовать при ее отъезде! Она твердила себе, что рада, но в глубине души хотела напоследок хотя бы одним глазком увидеть доброе красивое лицо Магнуса.
Софрония повесила передник на колышек рядом с раковиной, как делала с самого детства, и на прощание обошла дом. Дверь распахнулась, и вместе с потоком холодного воздуха ворвалась Кит.
— До чего же сегодня ветер кусачий! Сготовлю-ка я, пожалуй, к ужину чаудер [12] !
Софрония мигом забыла, что домашние дела больше ее не касаются.
— Уже почти пять, — сварливо упрекнула она. — Если так уж хотела чаудер, могла бы раньше сказать! Пэтси уже состряпала вкусный ужин.
Кит раздраженно сдернула шерстяную куртку и, не глядя, швырнула на перила.
— Вряд ли Пэтси станет возражать, если я добавлю еще одно блюдо, — проворчала она и пошла наверх.
— Люди в этом доме были бы тебе крайне благодарны, если бы ты соизволила хоть изредка улыбаться, — язвительно фыркнула Софрония.
Кит приостановилась и обернулась.
— И что это, по-твоему, должно означать?
— Только то, что ты стала злой, будто осенняя муха, а это как заразная болезнь. Из-за тебя я даже накричала на Пэтси.
Софрония не впервые журила Кит за ворчливость и неприветливость, но сегодня у той не было сил защищаться. Она чувствовала себя не то чтобы больной, но и не совсем здоровой: вялой, апатичной, ко всему равнодушной.
— Если Пэтси не хочет сегодня чаудер, сделаю завтра, — устало вздохнула она.
— Только поговори с ней сама, — бросила Софрония.
— Это еще почему?
— Потому что меня здесь не будет.
— Неужели? И куда это ты собралась?
Софрония замялась. Кит ничего не подозревает… и спрашивает так наивно…
— Давай пойдем в гостиную. Там и поговорим.
Кит с любопытством уставилась на подругу и молча пошла следом.
— Что-то случилось? — поинтересовалась она, усевшись на диван. Софрония осталась стоять.
— Я… я уезжаю в Чарлстон.
— Почему же до сих пор молчала? Мне нужно кое-что купить. Могли бы вместе поехать.
— Нет, я не за покупками, — выдайила Софрония, сцепив перед собой руки. — Я… я ухожу навсегда. Больше в «Райзен глори» не вернусь.
Кит непонимающе вытаращилась на нее.
— Не вернешься? Как это? Ведь ты здесь живешь!
— Джеймс Спенс купил мне дом.
Брови Кит озабоченно сошлись.
— С чего вдруг? Хочешь пойти к нему в экономки? О, Софрония, как тебе в голову пришло нас покинуть?
Софрония покачала головой:
— Не буду я ничьей экономкой! Я согласилась стать его любовницей.
Кит отчаянно вцепилась в рукав подруги.
— Не верю! — пронзительно вскрикнула она. — Ты никогда не пойдешь на такое!
Подбородок Софронии взлетел вверх.
— Посмей только осуждать меня!
— Но это ужасно! То, о чем ты толкуешь, — страшный грех! Как ты могла даже подумать о таком?
— Каждый поступает так, как считает нужным, — упорно настаивала Софрония.
— Но тебе вовсе не обязательно идти на это.
— Тебе легко говорить! А никогда не приходило в голову, что я тоже могу иметь желания? Хотеть дом, красивые платья, хотеть просыпаться по утрам, зная, что никто меня не обидит? Ты об этом не задумывалась?
— Но кто тебя тут обидит? Война закончилась три года назад. До сих пор тебя никто не трогал.
— Просто все считали, что я залезла в постель к твоему мужу, — пояснила Софрония и, поймав пронизывающий взгляд Кит, добавила: — Нет, ничего такого не было. Но никто, кроме Магнуса, этого не знает. — Четко очерченные губы растянулись в горькой усмешке. — Теперь, когда ты замужем, все переменилось. Рано или поздно кто-то обязательно посчитает меня легкой добычей. Так всегда бывает с негритянками, не имеющими белого покровителя. Я не могу всю свою жизнь переходить из одних рук в другие.