За одиннадцать дней до начала событий.
Берлин.
10 октября 1999 года
В три часа дня, когда в Лэнгли было еще раннее утро, Кардигану позвонил сам Джордж Тенет. Находившийся в кабинете советника посла Майкл Кардиган взял трубку, уже предчувствуя серьезный разговор. Сегодня был воскресный день, и появление Тенета на службе невольно подтверждало исключительную важность полученного сообщения.
— Наши ребята работали всю ночь, — сказал Тенет после обычного приветствия. — Только что мне доложили, что ваши сведения полностью подтвердились. Мы сообщили в Бельгию о необходимости ареста этого типа. Невозможно подсчитать ущерб, который он нанес нам своей деятельностью.
— Я все понимаю, сэр.
— В Министерстве финансов завтра начнут готовить деньги, — подтвердил Тенет. — Думаю, вам не нужно тянуть с решением этого вопроса. Соглашайтесь на любые условия, Кардиган. Если продолжение списка хотя бы наполовину окажется столь обнадеживающим, как и первая фамилия, мы добьемся самого крупного успеха в своей истории.
— Мы ждем его звонка. Сейчас наше представительство проверяет его досье.
— Хорошо. Если будут новости, немедленно сообщайте. Я рассчитываю на вас, Кардиган.
Директор повесил трубку. Кардиган вышел из кабинета советника и отправился в офис Давида Страуса, где его уже ждал Филипп Данери с материалами по Барлаху. Кардиган сел в кресло, наблюдая, как Данери раскрывает папку с данными. Кроме них в кабинете был только Страус, посвященный в детали операции.
— Он ушел на пенсию, — пояснил Данери. — Существовал некий лимит на получение очередной должности и звания. Он в него не входил. Новой должности ему не давали, а на старой он уже оставаться не мог. Его отправили на пенсию, но, очевидно, решили использовать. Есть материалы, которые позволяют считать, что он был осведомителем «Штази».
— Вы проверили, с кем именно он работал? — спросил Кардиган. — Нам очень важно знать, с кем он работал. Может, таким образом мы сможем выйти на бывших сотрудников «Штази», предоставивших ему эту информацию.
— Мы проверяем по нашей картотеке. Это очень сложно. Агентурные дела осведомителей были получены нами не в полном объеме. Некоторая часть копий досталась западным немцам, а они не хотели тогда с нами делиться. Мы уже несколько лет пробуем восстановить все записи. Поэтому сейчас наши люди проверяют все его связи. Сегодня днем он выходил из дома и ездил в западную часть города.
— Он с кем-нибудь встречался?
— Не думаю, сэр. Мы его не «вели». Плотного наблюдения не было, чтобы не спугнуть. Однако он нигде не останавливался. Хотя два раза входил в магазины, один раз был в интернет-кафе. Мы полагаем, что он мог связаться через Интернет со своими сообщниками, хотя, возможно, он почувствовал наблюдение и просто морочит нам голову. Ведь вполне можно было позвонить и договориться о встрече. Однако он никому не звонил. Сейчас он обедает в небольшом кафе на Мейеринк-плац.
— Если бы у вас было несколько профессионалов, мы смогли бы проверить его квартиру, — задумчиво произнес Кардиган. Потом покачал головой, словно отвечая на свой вопрос: — Нет, его нельзя пугать. Если он почувствует, что в доме были посторонние, он может оборвать все контакты или исчезнуть. Такие деньги ему заплатят и другие страны. Он может подумать, что в его доме побывали сотрудники местной контрразведки.
— Мы полагали, что осторожно можно устроить обыск в его доме. Разумеется, только осмотр, чтобы он ничего не понял.
— Нет, — твердо возразил Кардиган. — Мне поручена эта операция, и я не хочу, чтобы она сорвалась. Шансов найти нужные нам документы один на миллион. Он не такая важная птица, чтобы ему доверили хранить столь важные документы. К тому же его используют как связного, а значит, понимают, что риск быть обнаруженным у Барлаха есть. И нормальный профессионал ни при каких обстоятельствах не станет держать в доме своего связного важные документы, которые он готов продать. Поэтому никакой самодеятельности, мистер Данери. Выполняйте только мои распоряжения.
— Разумеется, сэр, мы все понимаем.
Страус неприятно улыбнулся, слушая этот диалог. На его лысой голове блестели капельки пота. Он достал платок, вытер голову и сказал Кардигану:
— Говорят, утром в посольство вам позвонил мистер Тенет.
— Господи Боже ты мой, — всплеснул руками Майкл. — Мистер Страус, неужели у вас есть свои осведомители и в американском посольстве? Или среди окружения мистера Тенета?
— Нет. Просто мне сразу докладывают, если из ЦРУ звонят кому-либо из сотрудников нашего посольства. Мне ужасно не хочется, чтобы в один прекрасный день выяснилось, что среди моих людей оказался и вражеский агент. Или стукач, который сообщает о моих действиях нашему руководству, Кардиган. Для меня это очень важно. Я привык работать, не оглядываясь.
— Я тоже, — сказал с вызовом Кардиган. — А сейчас выясняется, что вас информируют о каждом моем шаге, о каждом телефонном звонке.
— Это всего лишь превентивные меры безопасности. Не забывайте, Кардиган, что мы находимся в городе, который сорок лет был центром борьбы против нашей страны. Восточный Берлин был столицей государства, которое официально провозгласило своим главным приоритетом противостояние с нашей страной.
— Это было давно.
— Мы до сих пор работаем с последствиями сорокалетнего хонеккеровского режима, — резонно возразил Страус. — Можете мне поверить, Кардиган, но я делаю все, чтобы максимально подстраховать вас и не допустить никакого провала. Отвечать в случае поражения мы будем вдвоем.
— Уже второй час дня, — взглянул на часы Кардиган. — Когда вы сможете дать мне список сотрудников «Штази», с которыми мог общаться Барлах?
— Сегодня вечером, — кивнул Данери. — Мы обрабатываем все поступающие к нам данные.
— Сегодня вечером он должен мне позвонить, — напомнил Кардиган. — Надеюсь, у нас все будет в порядке.
— Увидим, — загадочно улыбнулся Страус.
И он оказался провидцем. Барлах позвонил ровно в семь часов вечера. Кардиган снял трубку, уже зная, кто именно звонит. Телефон показывал номер, откуда был звонок.
— Я вас слушаю, — дрогнувшим голосом сказал Кардиган.
— Вы сказали, чтобы я позвонил, — напомнил хриплым голосом Барлах.
— Да, конечно. Мы проверили ваше сообщение. Наши специалисты сейчас обрабатывают информацию, но мы полагаем, что она нас устроит.
Барлах молчал.
— Вы меня слышите? — забеспокоился Кардиган.
— Слышу. Когда вы будете готовы?
— Мы практически готовы. Нам нужно знать ваши условия. Конкретные предложения по переводу денег и передаче нам всех материалов.