— Я думаю, у каждого поколения своя правда. И не дело детей судить родителей. Мы ведь не судим наших родителей. Каждому свое.
— Будь осторожен, — вдруг сказал Менарт. — Я видел, что вчера около моего дома одного человека сбила машина. Видимо, он пытался ко мне прорваться. Она появилась неожиданно и потом сразу скрылась. А эти суки смотрели из своих машин со всех сторон, и никто даже не попытался помочь человеку. Вот тогда я и подумал, что нужно с ними рассчитаться. А когда увидел тебя в магазине, вспомнил, что мне рассказывали про Дронго. И решил сюда приехать.
— Спасибо, — кивнул Дронго. — Ты мне очень помог, Бруно. Только назад ты меня не повезешь. По этой дороге мы в таком состоянии не поедем.
— Верно, — сказал Менарт, — мы останемся здесь. Уже поздно. Завтра утром я отвезу тебя на вокзал. Давай еще по одной. Так, кажется, говорили в Москве. Ты видишь, я еще не забыл русский язык.
— Вижу.
Был уже девятый час вечера. Возвращаться назад не было смысла. Можно остаться здесь, а утром вернуться в Зуль. Хотя нет, зачем ему возвращаться в Зуль? Он должен ехать в другой город. Но в какой именно, он уже не помнил. Он слушал бормотание Менарта и отвечал ему, грустно качая головой.
— И зачем только я так напился, — мелькнула последняя трезвая мысль.
Через восемь дней после начала событий.
Берлин.
29 октября 1999 года
Самым важным человеком для Кардигана в эти дни был Дитрих Барлах, лежавший в американском военном госпитале. Он приезжал к нему ежедневно, надеясь хоть что-нибудь узнать от молчаливого немца, который равнодушно принимал его посещения. В один из дней Кардиган, не выдержав, спросил, надеется ли Барлах получить документы к десятому ноября. Барлах тяжело взглянул на него, закрыл глаза и сказал, что даст ответ в пятницу. Кардиган хотел узнать, почему именно в пятницу, но благоразумно воздержался.
По указанию Страуса в палате были установлены мониторы, которые круглосуточно отслеживали состояние раненого. У палаты постоянно дежурили морские пехотинцы. В конце коридора находились еще два сотрудника ЦРУ. Кардиган полагал, что Барлах просто лжет и называет десятое число только для того, чтобы угодить американцам. Однако Страус был настроен более рационально. Ему хотелось знать, каким образом Барлах общается со своим информатором.
В пятницу утром Кардиган приехал к раненому в палату, заранее предвкушая, как солжет на этот раз Барлах, сказавший, что документы будут переданы десятого. Кардиган не сомневался, что у бывшего осведомителя «Штази» был информатор, с которым он работал. Однако поверить в информатора, который неведомым образом связывается с Барлахом, минуя наблюдателей, он не мог. Для этого он был слишком рациональным человеком.
Он вошел в палату и посмотрел на Барлаха. На часах было около десяти. Барлах читал газету. Увидев Кардигана, он отложил газету и кивнул американцу. Рядом, на тумбочке, лежали бумага и ручка.
— Десятого вы дадите нам документы? — несколько иронично спросил Кардиган.
— Да. Как только вы разблокируете счета, мы передадим вам все списки. Вам нужно будет к двенадцати часам дня послать сообщение вот на этот адрес в Интернете, чтобы подтвердить перевод денег. — Барлах протянул лист бумаги. Кардиган взял его, посмотрел адрес, а потом, улыбаясь, спросил: — Вы заранее знали этот адрес?
— Нет. Сайт открыли только позавчера, — спокойно ответил Барлах. — Вы подтвердите, что деньги разблокированы, и я передам вам дискету с документами.
— Я понимаю. — И вдруг до Кардигана дошло, что именно ему сказал Барлах. — Как это позавчера? — повышая голос, спросил он. — Как это позавчера? Вы хотите сказать…
Он посмотрел в окно. Может быть, кто-то подошел к окну и передал сигнал. Но каким образом этот тип узнал адрес? Кардиган подошел к окну. Оно выходило во внутренний двор, и сюда не мог войти посторонний.
— Вы нас обманываете, — покраснел Кардиган. — Учтите, Барлах, что вы не сможете взять ни цента, пока документы не будут у нас. Ни цента. Вы напрасно рассчитываете, что вам удастся нас обмануть. Нигбур был вашим информатором, и его убили. Верно? Скажите мне правду?
— Нет, — ответил Барлах, — я его плохо помню. Мы работали много лет назад.
— Как? Каким образом вы могли узнать адрес этого сайта? — бушевал Кардиган. — Как вы связываетесь со своими людьми?
— Я думал, американцы умнее, — с явной издевкой сказал Барлах.
— Вы меня не обманете. Я сам тебя найду, если ты попытаешься меня обмануть, — наклонился Кардиган к Барлаху, и в этот момент зазвонил его мобильный телефон. Барлах смотрел на него спокойно, не меняя позы. Кардиган достал телефон, продолжая смотреть ему в глаза.
— Слушаю, — сказал он.
— Перестаньте нервничать, — услышал он голос Страуса, очевидно узнавшего про истерику Кардигана. — Я все знаю. Он дал вам адрес в Интернете. Возвращайтесь ко мне, мы уже поняли, как он связывается со своим информатором.
— Что? Что вы сказали? — Он не мог отвести глаз от тяжелого взгляда Барлаха, смотревшего на него не мигая. В этом взгляде была смесь ненависти, презрения и удовлетворения от унизительного состояния американца. Кардиган отпрянул, убрал телефон.
«Как они все поняли?» — подумал Кардиган и, не прощаясь, вышел из палаты. Двое охранников, стоявших у палаты, взглянули на него, но ничего не спросили. Они слышали его крики. Кардиган сжал губы. Теперь о его срыве узнают все. Страус наверняка постарается. Он пошел по коридору в самом скверном настроении.
Приехав к Страусу, Кардиган вошел в его кабинет и встал перед столом резидента, даже не поздоровавшись.
— Каким образом он связывается со своим информатором? Или у него появилась возможность телепатического общения? — зло спросил Кардиган, вспоминая их разговор о подобных способностях Барлаха.
— Нет, — спокойно ответил Страус. — Сядьте и успокойтесь, Кардиган. Способ довольно простой и надежный. Мы проверили все возможности и поняли, каким образом он получает информацию. Из газеты.
— Из какой газеты? — не понял Кардиган. — О чем вы говорите?
— Сегодняшний номер «Зюддойче Цайтунг», — поднял газету Страус. — Там указан адрес, который вам дал Барлах. Можете проверить. Мы уточнили, какие газеты читал Барлах в больнице и в нашем госпитале. Выяснилось, что он регулярно просил принести ему «Зюддойче Цайтунг». Вот и вся разгадка. Они связывались с ним через газету. Все правильно. Думаю, через несколько дней он попросит нас послать сообщение именно в эту газету. В отдел рекламных объявлений.
Кардиган тяжело опустился в кресло. Ему было стыдно за свой срыв. И обидно, что все так элементарно просто. Страус наверняка специально темнил, уже зная обо всем, чтобы Кардиган сорвался. Но говорить об этом хозяину кабинета он не стал.