– Боюсь, мистер Мейсон, вы делаете из мухи слона. Это правда, я действительно делал запрос на это бикини. Я ввел вас в заблуждение. Я намеревался обратить все это в шутку в кругу друзей. Могу вас уверить, что этот костюм не имел отношения к Розе Калверт.
– Тогда как случилось, – спросил Мейсон, – что она его надела?
– Она его не надевала! – проскрежетал Фаррелл.
– Тогда как случилось, что вы сфотографировали ее в этом костюме? Фотография была сделана у вас в спальне, когда ваша жена была в Нью-Йорке?
Фаррелл всячески пытался скрыть испуг.
Повисло тягостное молчание.
– Ну? – спросил Гамильтон Бергер. – Мы ждем, Фаррелл.
– Я не знаю, в чем смысл всего этого, – ответил тот. – Я пришел сюда сделать все, что в моих силах, чтобы помочь найти убийцу Розы Калверт. А не за тем, чтобы подвергаться перекрестному допросу какого-то адвоката, который пытается выгородить убийцу и отвлечь внимание представителей окружного суда. Было много разговоров о связи случившегося с борьбой за компанию, и до сего времени я очень просто смотрел на вещи. Не знаю, кто пытается что-то повесить на меня, но если все дело крутится вокруг бикини, которое я приобрел ради того, чтобы пошутить, да еще я слышу какие-то обвинения по поводу фотографий, то, выходит, мне теперь самому необходим адвокат.
– Вы отрицаете, что делали эти снимки? – спросил Мейсон.
Фаррелл повернулся к нему и злобно ответил:
– Пошел к черту!
Мейсон усмехнулся:
– Канарейке, кажется, осталось недолго петь, и она зачирикала.
– Я долго говорил с Фарреллом, мистер Бергер, – сказал сержант Голкомб, – и убежден: с ним все в порядке. Перри Мейсон просто пытается отвлечь нас.
– Не вижу никакого смысла превращать нашу встречу в склоку, – внезапно сказал Гамильтон Бергер. – Конвэй приехал к нам и рассказал здесь свою историю. Револьвер, который был у него и который, как он настаивает, взят им в отеле «Рэдферн», теперь у нас, хотя он, очевидно, и не является оружием убийцы.
– Не является оружием убийцы? – воскликнул Фаррелл.
Бергер отрицательно покачал головой.
– Значит, он подменил револьвер! – уверенно сказал Фаррелл.
– Нет нужды говорить здесь о вещах такого рода, – с достоинством произнес Гамильтон Бергер. – Мистер Мейсон – настоящий кудесник, и нет нужды это комментировать. А теперь я хочу допросить Фаррелла. Мистер Мейсон и мистер Конвэй, приношу свои извинения. Вы можете идти. Если в дальнейшем что-нибудь выяснится, я вновь пошлю за вами.
Мейсон взял Конвэя за руку:
– Пойдемте, Джерри.
Он открыл дверь. Вместе они прошли по длинному коридору и через вращающиеся двери попали в зал ожидания окружной прокуратуры. Там набилось немало газетных репортеров, то и дело мелькали фотовспышки.
Репортеры окружили их, забросав вопросами. Конвэй попытался протиснуться сквозь ряды прессы.
– Спокойно, Джерри, – сказал Мейсон и обратился к репортерам: – Господа, послушайте наше заявление. Была сделана попытка обвинить моего клиента, Джеральда Конвэя, в убийстве. Я не знаю, то ли убийца в состоянии отчаяния попытался вовлечь в него мистера Конвэя, то ли это часть плана, цель которого – дискредитировать Конвэя в свете борьбы за контроль над компанией «Техас Глоубал». Я только хочу рассказать, господа, что произошло на самом деле, и заверить вас в нашем желании сотрудничать с вами, чтобы сделать все возможное для раскрытия этого дела.
– Ладно, что случилось? – спросил один из репортеров.
Мейсон повернулся к Конвэю:
– Расскажите, что с вами случилось, Джерри.
Конвэй нахмурился и заколебался.
– Черт возьми, лучше рассказать газетчикам свою версию, – заметил Мейсон, – чем потом узнать из вторых рук искаженную историю – от кого-то, кто присутствовал в кабинете окружного прокурора, например от Гиффорда Фаррелла.
Конвэй вновь повторил свой рассказ репортерам, которые делали пометки в своих блокнотах и задавали много вопросов.
Конвэй повез Мейсона обратно к мотелю «Глэйдел», чтобы адвокат смог забрать свою машину.
– Неплохо! Как я действовал, Перри? – сказал он.
– Вы действовали правильно. По-моему, вы произвели хорошее впечатление на парней из газеты, а это многое значит. К счастью, вам выпала возможность рассказать свою историю первым. Пока окружной прокурор допросит Гиффорда Фаррелла, пока ему представится случай поговорить с репортерами, ваше интервью уже напечатают.
– Нельзя было без сожаления смотреть на лицо Гиффорда Фаррелла, когда вы огорошили его этим бикини, – сказал Конвэй.
Мейсон кивнул:
– Но, разумеется, Джерри, тот факт, что мужчина купил девушке бикини, еще не означает, что он ее убил.
– Ну хорошо, однако он мог ее и убить.
– И еще, – продолжал Мейсон, – не забывайте: мы не знаем, что это было убийство. Она могла покончить жизнь и самоубийством. Единственное, что мне непонятно, это насчет револьвера.
– А что?
– Он не был оружием убийцы.
– Но каков молодец! Разве это не было нашим триумфом, когда эксперт заговорил? Это отвело от меня удар!
– У меня нет такой уверенности. Это неувязочка, которую я не могу понять и которая мне не нравится.
– Почему?
– Та женщина хотела, чтобы вы забрали у нее оружие. Она и не собиралась стрелять в вас. Она почти раздетая вышла из спальни, чтобы поставить вас в неловкое положение. Все, что она должна была сделать, это закричать, и вы бы попали в неприятное положение. Вы это осознали и захотели избежать наихудшего оборота дела. Она вытащила револьвер и тотчас направила его на вас. У нее дрожала рука. Да, здесь даже нет вопросов – она хотела, чтобы вы отобрали у нее револьвер!
– Вспоминая, я уже не так уверен, что она ударилась в панику.
– Она вышла из комнаты, в которой лежал труп, – подчеркнул Мейсон. – Она достала револьвер из стола и направила его на вас, причем держала его так, что это было просто приглашением отнять его.
– Возможно, она нервничала, – сказал Конвэй, чувствовавший нарастающее облегчение. – Возможно, на ее одежду брызнула кровь, когда она пристрелила свою соседку, и она хотела сменить одежду, избавиться от той, что была запятнана кровью. Она как раз этим и занималась, когда я вошел в комнату. Естественно, ее охватила паника.