– Ты спрашивай, Дюк, спрашивай, – повторил тот. – На меня не обращай внимания.
На Вадима при всем желании невозможно было не обращать внимания – очень уж сильное поле его окружало. Да у Георгия и не было желания его не замечать. Правда, не было и желания что-нибудь у него выспрашивать.
– Далеко ехать? – спросил он, чтобы что-то спросить: неудобно же, в самом деле, молчать как бревно.
– Часа два, – ответил Вадим. – В Камарг. Знаешь такую местность?
– У Бунина читал, – припомнил Георгий. – У него, кажется, рассказ такой есть. Как женщина в поезд вошла, и что она на цыганку была похожа…
– Ну, цыган я у нас не видел, – сказал Вадим, – но рассказ тоже помню. По дороге из Марселя в Арль это было… Хорошо там, Дюк, сам увидишь. Ты как, не простудишься, если мы верх поднимем?
– Тепло же совсем, – ответил Георгий. – Это вы на меня внимания не обращайте, Вадим Евгеньевич.
Вадим сам сел за руль светло-серого «Мерседеса»-кабриолета, заменив шофера, который подогнал машину к аэровокзалу. Перед этим он что-то сказал охранникам, и они ушли в здание.
Было и в самом деле тепло, после московской метели это освежало и бодрило. И утреннее солнце светило так ясно, как будто не было на земле серых поздних рассветов, и поля расстилались вдоль дороги, насколько хватало взгляда, и блестели под этим ясным солнцем. Кроме полей, на которых весной, летом и осенью, конечно, что-то росло, но которые сейчас дышали только покоем и простором, вдоль дороги тянулись еще и сады. Георгий пригляделся и понял, что голые деревья – это абрикосы, персики и яблони.
– «Виноградники в Арле» помнишь у Ван-Гога? – спросил Вадим. – Во-он они, эти виноградники. И «Подсолнухи» его тоже отсюда, здесь подсолнухов целые поля. У нас тут еще и фламинго гнездятся. Когда они в Африку на зиму улетают, все небо розовое, даже на воде отблески… Ты не охотишься?
– Нет.
– А то охота здесь хорошая. Говорят, даже кабаны есть, но больше птица – утки, фазаны. На фламинго-то не охотятся, конечно. А я только выдр отстреливал иногда, очень уж их много, выгрызают все подряд. У нас ведь здесь топи вообще-то, болота недоосушенные.
По тому, как он говорил «у нас», и по тому, каким неожиданным, совсем не московским был его голос, Георгий понял, что Вадим относится к Камаргу не как к обычному месту престижного отдыха.
Дом, к которому они подъехали через два часа, действительно заставлял вспомнить о топях и болотах. Он еле виднелся в зарослях какой-то острой и высокой, размером с кустарник, травы. Крыша его тоже была покрыта плотно уложенной травой. И он был совсем маленький, этот дом, в два невысоких этажа – точнее, в один этаж и мансарду.
Но когда Вадим отпер дверь и они вошли, Георгий чуть не ахнул. Изнутри дом сразу показался ему просто огромным, и только через несколько минут он понял, за счет чего создается такое впечатление.
Этот дом был весь пронизан светом. Как только Вадим открыл жалюзи и раздвинул легкие шторы, свет хлынул из всех высоких, до потолка, бесчисленных окон. Даже не из окон, а из стеклянных стен.
– Ты на террасу выйди, – сказал Вадим. – Еще не то увидишь.
Георгий прошел через весь этот пронизанный светом дом и оказался на террасе. Он был так ошеломлен самим явлением из зарослей сухой травы такого необыкновенного жилища, что даже не сразу понял, что под дощатым полом плещется вода.
Терраса покачивалась на едва ощутимых волнах, доски поскрипывали, и во всех этих простых звуках и движениях Георгий почувствовал что-то такое необыкновенное и неведомое, словно он попал в другую жизнь. Да так оно ведь и было…
– Не ожидал? – спросил Вадим у него за спиной. – Это у меня вообще-то не дом, а дебаркадер. Строить здесь запрещено, а старый дом в Камарге продавать – дураков среди соседей не отыскалось. Вот и пришлось выкручиваться. Считается, что это не дом, а плавсредство, так что на него запрет не распространяется. Даже еще и лучше получилось, – добавил он. – У нас знаешь какие ураганы бывают, только на воде и можно выдержать. Да мне вообще-то и не нравится, какие в Камарге старые дома. Тяжелые, из камня, окошки как бойницы. А у меня – видишь…
Конечно, Георгий видел. Невозможно было не видеть этого света и покоя, этой простой красоты. Терраса выходила прямо в небольшую заводь, и заводь тоже вся состояла из света – из бесчисленных солнечных бликов на поверхности воды, прозрачной травы и прозрачных же, из-за зимнего отсутствия листьев, неизвестных деревьев.
– У вас очень хорошо, – сказал он, обернувшись к Вадиму.
– Так поживешь здесь без меня? – спросил тот.
– Как – без вас? – растерялся Георгий.
– Да очень просто. Поживи один, пока я по делам съезжу.
– Но зачем же… – пробормотал Георгий. – Я же…
– Что – ты же? – усмехнулся Вадим. – Ты на себя в зеркало давно смотрел? Мне Сашка все уши про тебя по телефону прожужжал. Такой он, мол, необыкновенный, и жизни в нем так много… Да я ведь и сам помню. И где она теперь, твоя жизнь?
Георгий молчал, не зная, что ответить. Он не ожидал, что Вадим так спокойно вспомнит о сыне. Как будто это была обычная болтовня по телефону и как будто Саша тоже вот-вот приедет сюда, в Камарг…
– Надолго вы уезжаете? – спросил он наконец.
– На неделю. Машину не водишь?
– Нет.
– Ну, автобус ходит, поезд, да и пешком недалеко. Если продуктов не хватит или так, для настроения… До Монпелье полчаса езды, а Сан-Жиль вообще рядом, это наша ближайшая деревня. Там, кстати, кинотеатр хороший. Такой, знаешь, как «Иллюзион» на Котельнической. Мультиплекс, конечно, тоже есть – с попкорном, с блокбастерами, как положено, – но мы с Сашкой в этот ездили. В общем, освоишься, – заключил он.
Вадим уехал сразу же, как только они выгрузили из багажника пакеты с продуктами. Даже поесть не остался – Георгию показалось, потому, что не хотел вести неизбежных за обедом разговоров.
– Да, – вспомнил Вадим, уже садясь в машину, – если что-нибудь понадобится, можешь к соседям обращаться, я их предупредил. Как из дому выйдешь, так направо.
– Как же я буду обращаться? – смущенно пробормотал Георгий. – Я в языках полный дуб…
– Это неправильно, – улыбнулся Вадим. – Но ничего страшного. Разговорник возьми, в мансарде, кажется. А вообще-то соседка понятливая, объяснитесь как-нибудь. Зовут мадам Бувье, она зайдет, познакомитесь. Даже и лучше дождись, пока зайдет, сам не ходи. А то они быков для корриды разводят, а это, сам понимаешь, серьезные животные.
– Я думал, коррида в Испании, – удивился Георгий.
– Здесь тоже, еще какая! Весь Арль на улицах, когда быки бегут. Их ведь, по провансальским правилам, не убивают, только кокарду срывают, которая у них между рогов укреплена, – сказал Вадим. – И каждый может поучаствовать – нервы себе пощекотать. Людям адреналина не хватает, а быки черные, злые… К нам один от соседей забрел однажды. – Какое-то легкое, едва уловимое и, наверное, счастливое воспоминание мелькнуло в его глазах. – Через ров с водой переплыл – и здрасьте. Еле выгнали… Но ты не бойся, соседи с тех пор ров расширили и не хуже средневекового замка укрепили, так что быки больше не нападают.