– Имеет смысл, – тут же кивнул Виталий Андреевич. – Лицо у него раскрученное, не зря же мы его к себе переманили. Грех тебе это не использовать, тем более если сам зовет. Начнешь пока с ним работать, дальше видно будет, а внимание к себе привлечешь наверняка. Да и профессионал он хороший, тебе только польза. Все, Женя, решено!
Отец был вполне в своем духе: все решал сам, не спрашивая мнения того, кого касалось его решение. Впрочем, на этот раз их мнения совпадали.
Олег Несговоров встретился Жене ближе к вечеру. Она уже обошла студии и монтажные, познакомилась с режиссерами, операторами, гримерами – со множеством всякого народа, с администратором Павликом пообедала в ресторанчике «для своих» на втором этаже и, усталая, но довольная, собиралась уходить.
– А я тебя ищу! – Несговоров широко улыбался, идя ей навстречу через холл первого этажа. – Ну как, получила папино «добро» со мной работать?
– А я что, по-твоему, несовершеннолетняя? – поинтересовалась Женя.
– Ну уж, Женечка, ведь и я не мальчик, – продолжая улыбаться, заметил он. – Ты, конечно, совершеннолетняя и дееспособная, но по этим коридорам тебя пока что Виталий Андреевич ведет. Зачем же я буду притворяться, будто не понимаю?
– Ну, получила, получила, – нехотя ответила Женя; а что толку было возражать против очевидного? – Но я, между прочим, еще не знаю даже, о чем речь.
– Расскажу, – кивнул Олег. – Только давай не здесь, а? Я сегодня с утра работаю, только что из «Останкина» прибыл. Голова уже трещит! Поужинаем где-нибудь, заодно и поговорим.
Олег откинулся на подушку, на минуту закрыл глаза, отдыхая. Женя смотрела на мелкие бисеринки пота у него на лбу и с удовольствием прислушивалась к себе, ко всему своему телу – тоже уставшему, звенящему от только что пережитого наслаждения.
Все получилось так естественно, что просто глупо было бы сожалеть – так же глупо, как отказываться, ломаться, притворяться… Он понравился ей сразу, она ему тоже, оба сразу почувствовали, что подходят друг другу. И почему было не отдаться первому, всегда безошибочному, взаимному влечению?
В квартире было тихо – так же до звона тихо, как во всем Женином теле. Новый дом стоял чуть в стороне от шумного Ленинского проспекта, и в сочетании с герметичными стеклопакетами в окнах этого было достаточно, чтобы в любое время суток наслаждаться тишиной.
Олег приоткрыл один глаз, искоса посмотрел на Женю.
– Хорошо было, правда? – спросил он. – Все косточки гудят и аппетит зверский! – Он засмеялся, обнял Женю, подсунув руку ей под плечи. – Надо было нам сначала сюда поехать, а уж потом в ресторан. А то как и не ужинали!
Женя рассматривала его руку на своем плече – широкую, красивую, грубоватой формы, но с аккуратно подстриженными ровными ногтями. Рука лежала на ее теле уверенно, слегка поглаживая плавный изгиб плеча, и даже в этом ласковом жесте чувствовалось то, что чувствовалось во всем поведении Олега: сочетание силы и… Чего еще?
«Мимолетность! – вдруг вспомнила Женя. – Да, наверное, это то самое и есть, о чем мама говорила когда-то… Что ж, выходит, везет нам на таких. И не так уж это плохо, оказывается…»
Ей было чему удивляться. Впервые в жизни Женя получила удовольствие в постели, и впервые ей не хотелось при взгляде на мужчину, с которым только что была близка, поскорее встать, одеться и уйти.
Правда, ее сексуальный опыт не был ни велик, ни разнообразен, но все же… Какое-то время длился роман с Игорем Ворониным. Собственно, романом эти отношения назвать было трудно: слишком уж явно они ограничивались постелью, да и то только тогда, когда Женя находила это для себя удобным. Игорь же не был навязчив скорее всего потому, что Женя не была единственной его партнершей. Она даже недоумевала иногда: зачем ему такая женщина, что за удовольствие он находит в этих встречах время от времени по ее указке, неужели с другими ему не хватает секса?
– Да азарт, Дженни, больше ничего! – со смехом объяснил Игорь, когда она наконец решила напрямую спросить о причине его невзыскательности. – Конечно, ты в койке не Бог весть что за подарочек, скрывать не буду. Но что-то есть… Затрудняюсь в точности объяснить, только уж очень дразнящее! Как будто это еще не все – так, наверно. Все время кажется: вот-вот, вот сейчас… И почему же иногда самолюбие свое не пощекотать? Тем более женщина красивая.
После Игоря был преподаватель по теории перевода, на двадцать лет ее старше – красивый, высокий, «у губ морщиночка, в глазах грустиночка». Он надоел Жене едва ли не в первый же раз, она только и искала повод расстаться с ним как-нибудь поделикатнее.
Седовласый доцент был влюблен в себя до такой степени, что это даже для Жени было слишком, хотя к этой человеческой слабости она относилась с пониманием. Женщина, судя по всему, нужна была ему для того, чтобы рассказывать, что никто его не понимает, что начальство ценит только подхалимов, что жизнь стала бездушная, и так далее, и тому подобное. Все это он очень любил излагать в постели, сразу после удовлетворения своей половой потребности.
Скукой от доцента веяло смертной, и Женя не знала, как от него избавиться. При этом ей почему-то казалось неудобным просто послать его подальше – как она со смехом поняла в конце концов, только потому, что ее приучили уважать старших. Таким образом эта вялотекущая история с доцентом как-то незаметно затянулась почти на два года.
А все остальные истории до постели не доходили: ограничивались ресторанами, дискотеками, пикниками… И это, надо сказать, куда больше устраивало Женю, чем скучная постельная любовь.
Но в том, что она ощутила с Олегом, было что угодно, кроме скуки.
Во-первых, он сумел ее заинтересовать. Конечно, Олег тоже говорил в основном о себе, но как же это отличалось от нудных откровений непонятого доцента!
О передаче «Люди и судьбы» он рассказал в греческом ресторане «Ампир» на Садовой-Триумфальной, куда они отправились прямо из особнячка телекомпании.
– Народное телевидение – это кредо, стивенсовское ноу-хау, – сказал Олег, разворачивая салфетку у себя на коленях. – Соответственная и передача. Приглашаем интересного человека, с характером, с судьбой. Заранее снимаем о нем пару сюжетов, прокручиваем. А потом мы с тобой ведем нормальное ток-шоу в студии: зрители, вопросы. В конце – какой-нибудь сюрприз для героя. Ну, друг молодости появится, или детская любовь, или учительница первая моя… Просто, содержательно и трогательно – именно то, что надо.
– Что-то такое Леонтьева вела когда-то? – вспомнила Женя. – Я забыла, как называлось. Но тоже, помню, в конце кто-нибудь появлялся, все сразу обнимались и плакали.
– А что ты иронизируешь? – усмехнулся Олег. – Да, обнимутся и заплачут, и у зрителей слезу вышибут. Я, знаешь, сторонник сильных эффектов, потому на ТВ и работаю.
– Люди-то переменились, – пожала плечами Женя. – Ведут себя по-другому. По-моему, сейчас это будет такой фальшак, что… Ну, тебе виднее. А я что буду делать? – поинтересовалась она.