– Ты думаешь? – невесело усмехнулась Женя. – По-моему, все лучшее уже позади.
От влажного морского воздуха, от недавнего снега, который, к счастью, прекратился, – волосы, выбившиеся ей на лоб из-под Юриной вязаной шапки, вились мелкими колечками. Теперь она совсем не была похожа на ту надменную, самоуверенную даму, которая неделю назад вошла в ординаторскую и завела какую-то глупую беседу. Впрочем, его тогдашнего поведения вообще можно было теперь только стыдиться…
– Ну уж! – Юра отпил еще глоток, завинтил пробку. – Так уж и позади. Стал бы я на потом оставлять, если бы нас не ожидало светлое будущее. Устали ноги, Женя? – заметил он. – Жаль, сесть нельзя на лед, еще больше замерзнешь. Но ты хоть на корточки присядь, меньше продувать будет.
Женя присела на корточки, уткнулась носом в воротник куртки, сжалась в комочек. Юра тоже присел, закрывая ее от ветра, обнял сзади за плечи. Это была глупая, всегда им ненавидимая ситуация – когда он ничего не мог сделать… Закрывай ее ни закрывай, обнимай ни обнимай – все равно ветер дует, льдина плывет не по человечьей воле, и берега как не было, так и нет. Едва только Юра об этом подумал, как почувствовал легкий толчок – как будто прямо у себя под ногами.
«Твою мать, приплыли! – мелькнуло в голове. – На что налетели, интересно?»
Он представил, что вот-вот услышит зловещий треск, темные трещины побегут по льду в разные стороны, и тяжело, по-живому вздыхая, обломки льдины начнут погружаться под воду, сбрасывая с себя людей, как ненужный груз…
«Четыре минуты хватит в такой воде, – мелькнуло у него в голове. – А ей и того меньше».
И тут же, встав во весь рост, увидел далеко впереди, в сером тумане, темные вершины скал с острыми пиками редких деревьев.
– Женя, – стараясь говорить как можно спокойнее, сказал Юра, – мне надо до края дойти, посмотреть. Кажется, мы за что-то зацепились.
– Я с тобой! – тут же вскочила Женя. – Юра, я одна не останусь!
Он заколебался на мгновенье – в самом деле, может, лучше ей сразу пойти с ним? Если окажется, что можно перебраться на берег, они тут же и попытаются это сделать. А если он провалится под лед… Что ж, едва ли в таком случае ей лучше сидеть одной посреди льдины и ждать неизвестно чего в сгущающемся тумане.
– Хорошо, – кивнул он. – Только осторожно. Я тебе ничего говорить не буду, делай как я, и все. Если что – сразу в сторону, только ползком. Поняла?
– Поняла, – кивнула Женя.
Юра взглянул на часы: было всего три часа дня, но из-за густого тумана воздух казался серым, вечерним.
Он медленно пошел по льду – туда, где только что видел скалы и деревья. Женя следовала за ним шаг в шаг.
Он внимательно смотрел под ноги и все-таки едва не шагнул с обрыва, когда наконец добрался до края льдины.
– Стой, Женя! – крикнул он. – Стой на месте, я посмотрю.
Юра подполз к краю, глянул вниз. Ледяной разлом был очень глубок – метра два толщиной был этот лед, даже не верилось, что он когда-нибудь растает. И там, внизу, отделенное от темно-зеленого ледяного среза узкой полоской воды, начиналось белое, покрытое снегом пространство.
Оно казалось плотным, как поле, но далеко ли оно простирается и что прячется под слоем снега – другая такая же льдина или тонкая ледяная пленка, способная выдержать только легкий снежный покров?
Юра нащупал рядом с собою большой ком оледеневшего снега, размахнулся и изо всех сил бросил его вниз, на белую поверхность. Ледышка упала с глухим стуком и рассыпалась от удара. Он прислушался: нет, ломкого треска не было слышно.
По всему было похоже, что их льдина зацепилась под водой за края прибрежного льда.
Гадать больше не имело смысла. Конечно, прибрежный лед наверняка подтаял сильнее, чем тот массив, на котором унесло рыболовов. Но выбора все равно нет: льдина в любую минуту может оторваться от берега или столкнуться с другой льдиной, расколоться, перевернуться…
Юра отполз назад и ногами наткнулся на Женю. Оказывается, она была в двух шагах от него – тоже лежала на животе.
– Все, подъем, – ободряюще улыбнулся он. – Будем на берег перебираться, Женя.
– А там разве берег? – удивилась она. – Ты видел?
– Кажется, видел, – кивнул он. – Да все равно выбирать не приходится. Рискнем! Значит, так: придется на лед прыгать. На прибрежный лед, – пояснил он. – Сначала я, потом ты… Если увидишь, что все нормально.
– Может, давай лучше вместе прыгнем? – жалобным голосом попросила Женя. – Что я буду делать, Юра? Лучше уж…
– Ничего не лучше, – отрезал он. – Лед может не выдержать, если мы с тобой вдвоем на него грохнемся. Женечка, да ты не бойся, там двух метров даже нет, неужели ты в детстве с такой высоты не прыгала?
– Прыгала, – через силу улыбнулась Женя. – На Тверском бульваре, с горки такой деревянной… Пойдем тогда скорее.
Лед, на который им предстояло перебраться, был достаточно прочен. И все-таки он затрещал, когда Юра прыгнул на него со льдины. На всякий случай он откатился в сторону, тут же вскочил на ноги и крикнул:
– Женя, все в порядке, прыгай, не бойся!
– А я не боюсь! – сверху крикнула Женя, и Юра вдруг понял по ее голосу, что она действительно перестала бояться.
Но прыгнула она, кажется, не очень удачно – упала на бок, вскрикнула.
– Ударилась? – спросил Юра, помогая ей подняться. – Что ударила, Женечка, скажи, не молчи!
– Н-ничего… – пробормотала она, утирая слезы. – Плечо, кажется.
– А ноги? На ногах стоишь? – быстро переспросил он. – Тогда смываемся отсюда поскорее, нельзя стоять на таком льду!
Лед трещал у них под ногами, пока они бежали к берегу, который теперь ясно виден был впереди. Иногда, если треск становился особенно зловещим, Юра ложился, полз на животе. Женя повторяла каждое его движение.
Но у самого берега им все-таки пришлось окунуться: лед кончился, вода плескалась широкой полосой. Она сильнее огня обожгла тело, но зато была неглубока, даже до пояса не достала.
– Все, Женя, все! – крикнул Юра, за руку выволакивая ее на плотный прибрежный песок. – Быстро теперь во-он туда, к скалам, от ветра спрячемся!
– Видишь, а ты говорила, нечего будет отметить, – говорил Юра, откручивая пробку. – Как бы мы с тобой без коньяка сейчас радовались?
Женя через силу старалась улыбаться, наклоняясь к огню. Он все ярче разгорался по мере того как высыхали ветки, из которых сложен был костер.
Они сидели в небольшой пещере под скалой, сняв сапоги и брюки и завернув ноги в почти не промокшие куртки.
– Давай, Женя, давай, – поторопил Юра. – Пей скорее за все хорошее, согревайся.
Ему уже и без коньяка было тепло от одного сознания, что все кончилось, что их больше не несет неизвестно куда по безбрежной воде. Да и костер пока разводил из мокрых веток, успел согреться… Юра видел, что щеки у Жени тоже пылают, как будто огонь горит не снаружи, а у нее внутри. Но выпить все-таки надо было, и поскорее.