Он подкатился к гребню горы и взлетел вверх так высоко и так стремительно, как даже Хенрик не взлетал в свои олимпийские дни.

Огромный снежок летел по небу, и Магнусу открылась прекрасная панорама — панорама, вертевшаяся на такой бешеной скорости, что его начало тошнить. Перед его глазами фьорд менялся местами с облачным небом несколько раз в секунду. А прямо за фьордом он видел белый бревенчатый домик, в котором жил Хенрик, и травянистый склон, идущий к лесу.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а!

Снежный ком с головой Магнуса, торчащей из него, снова приземлился и покатился вниз по горе Мюрдал.

К тому времени, когда снежок с плеском упал в воды фьорда, у Магнуса так кружилась голова, он был таким продрогшим и ошеломленным, что уже не понимал, кто он такой.

— Кто ты? — спросил какой-то рыбак, подплывший, чтобы вытащить его.

— Я… бррр… я… бррр… я король Норвегии.

— Король Норвегиии? — перепросил другой рыбак, усатый мужчина с крысиным лицом, который сидел, уставившись на снежного человека, в то время как тот медленно таял в его лодке. — Тогда я царица Савская.

Они отвезли Магнуса в больницу, где врач сказал ему, что хотя через некоторое время он снова будет ходить, он никогда не сможет вернуться в лыжный спорт.

Магнус часто просыпался посреди ночи от собственного крика: «Хенрик Крог, ты заплатишь за это! Ты заплатишь! Я тебе отомщу!»

Но как раз в то время, когда Магнус лежал в больнице, Хенрик вдруг пропал. Об этом было написано в «Хрониках Флома»: ХЕНРИК, ЗНАМЕНИТЫЙ ЛЫЖНИК, ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ. По всей видимости, Хенрик уверился в том, что его коз утаскивают в лес тролли, поэтому он отправился на разведку, но так и не вернулся.

— Теперь я никогда не смогу ему отомстить, — ворчал Магнус, лежа в кровати и глядя на свои ноги, которые уже несколько месяцев были в гипсе. — Он запомнился всем героем, а я стал посмешищем. Теперь все называют меня «человек-снежок». Я никогда не выиграю золотую медаль, и это все его вина. О, я его ненавижу. Надеюсь, тролли сварили его мозги в котле!

Вот так Магнус стал очень несчастным человеком. Человеком, решившим во что бы то ни стало заставить людей, называвших его человеком-снежком, снова его уважать. Он решил, что он станет богатым. И он стал им. Он стал богатым, но остался несчастным. Люди по-прежнему называли его человеком-снежком. И действительно, с годами он все больше превращался в снежок, становясь все бледнее, лысее и толще — потому что поглощал все больше и больше еды, чтобы утешиться. Он строил дома и отели, покупал магазины и нажил целое состояние в стране, которую так ненавидел. Он женился, у него родилась хорошенькая дочка, но в глубине души он знал, что никто никогда не будет уважать его так, как уважали Хенрика.

— Он разрушил всю мою жизнь, — говорил он своей жене, которая, впрочем, никогда его не слушала. — Ох, я надеюсь, он все еще жив. Я надеюсь, что он вернется из этого леса, и тогда я смогу разрушить всю его жизнь!

Но, конечно, он никогда по-настоящему не верил в то, что у него действительно будет такая восхитительная возможность.

Не верил, пока не наступил сегодняшний день.

И одно было точно: он не собирался упускать эту возможность.

Простой план

Для Улучшителя и Тролль-папы путешествие по лесу оказалось очень длинным. В отличие от Тролль-сына, их ход замедляло множество препятствий. Даже в отсутствие усталых ног Тролль-мудрейшего у них по-прежнему была проблема слепоты Тролль-папы и еще одно небольшое осложнение: они не знали точной дороги.

Тролль-папа знал южную часть леса гораздо лучше, чем Улучшитель, но без глаза он мог передвигаться только со скоростью вдвое меньшей, чем та, которую мог развить его сын. Однако по дороге они встретили двух других существ и попросили указать им путь. Первым был правдивый пикси, который правдиво сказал им, что не знает дороги и никогда даже не выходил из леса. Вторым был томте, который выходил из леса, но смог указать им дорогу только в виде песенки:

Лес огромен, и тропинки

Сплетены, как паутинки.

Верный путь найти непросто,

Но, дойдя до перекрестка,

Поверните там налево

И потом идите смело

В сторону, где лес светлей.

Там найдете вы людей.

Они шли вперед, не останавливаясь, лизали время от времени корень лертвика, который помогал им бодрствовать, и глотали наполнители желудка, помогавшие им не чувствовать голод. Когда они подошли к краю леса, Улучшитель остановился.

— Почему мы стоим? — спросил Тролль-папа.

— Мы пойдем дальше ночью. Останемся здесь, пока не стемнеет. Мы не можем позволить людям увидеть нас прежде, чем мы увидим их.

— Но там, снаружи, Тролль-сын. Он уходит все дальше.

Улучшитель посмотрел на траву под деревьями и увидел маленькие глубокие отпечатки ног с тремя пальцами, которые вели к белому бревенчатому домику с серой покатой крышей.

— Нет, — сказал он. — Он уже никуда не уходит.

План был прост.

Сэмюэль должен был ждать в своей спальне вместе с Тролль-сыном, пока не уйдет Корнелия. Корнелия говорила, что ее папа заедет за ней в десять утра.

До этого момента оставалось еще почти три часа. И хотя эти три часа, в течение которых Сэмюэлю приходилось развлекать беседой Тролль-сына, не вызвали у него особого восторга, это было лучше, чем слушать за завтраком, как Корнелия рассказывает о том, какая она богатая, умная и красивая.

Тетя Ида принесла для Сэмюэля и Тролль-сына хлебцы и сыр «Гейтост», а также апельсиновый сок, потому что она знала, что Сэмюэль его любит больше, чем морошковый сок. Он напоминал ему о доме.

— Ну, молодой человек, — сказала она, ставя поднос на комод. — Помни, о чем мы говорили: ты должен постараться вести себя как можно тише, пока не уедет подруга Марты. Ты понимаешь?

Тролль-сын кивнул.

— Я понимаю.

— Отлично. А потом, после этого, мы придумаем, что с тобой делать.

— Я не хочу идти домой. Я хочу остаться здесь с Сэмюэлем Блинком.

— Ну, мы обсудим это позже, — сказала тетя Ида. — Ладно, я пойду посмотрю, что там делают девочки, пока Корнелия что-нибудь не заподозрила.

После того как она вышла из комнаты, Сэмюэль улегся на кровать. Он не был голоден. Но почему же тролль ничего не ел, хотя в его желудке так ужасно бурчало?

— Ты можешь поесть вообще-то, — сказал Сэмюэль. — Это еда.

Тролль-сын явно нервничал и почесывал свою бугристую щеку.

— Сэмюэль Блинк ест, и Тролль-сын ест.

— Я не голоден, — сказал Сэмюэль.