— Что происходит? — спросила она, поворачиваясь к Корнелии.
Тетя Ида сделала шаг назад и сказала громким голосом, надеясь, что ее слова долетят на второй этаж и достигнут ушей Сэмюэля:
— Понимаешь, Марта, они думают, что мы ПРЯЧЕМ ТРОЛЛЯ. Дело в том, что челофека, который ПРЯЧЕТ ТРОЛЛЯ, могут посадить в тюрьму.
Корнелия играла прядями своих длинных светлых волос, изучая их кончики, и вела себя как ни в чем не бывало.
— Я думаю, твои тетя с дядей подвергали нас опасности, — сказала она, пока тетя Ида и дядя Хенрик продолжали разговаривать с мужчинами.
Марта затрясла головой, отбрасывая от себя слова Корнелии, словно это были капли дождя.
— Они бы никогда этого не сделали.
Корнелия перестала изучать свои волосы.
— Ну, — прошептала она, — очевидно, тролль здесь… в доме.
— Что? Кто им это сказал?
Корнелия пожала плечами и сделала невинные глаза.
— Понятия не имею. А что? Ты знала, что здесь есть тролль?
— Нет, — ответила Марта. — Нет… здесь нет тро…
И тут она все поняла.
— Это ты.
Корнелия сделала вид, что ее сейчас стошнит.
— Я? Я не тролль, уж извините.
— Нет, это была ты, не так ли? Ты сказала им.
Взгляд Корнелии стал жестким.
— Так значит, тут есть тролль.
— Я думала, мы друзья.
Корнелия нахмурилась, словно Марта была исторической датой, которую она пыталась запомнить.
— Друзья? Правда? Но с чего же мне дружить с тобой? Это со мной обычно все хотят дружить. А ты… я хочу сказать, посмотри на себя. Ты такая… обычная. И ты живешь здесь, с твоей странной тетей и дядей и твоим жалким братом. Что у нас общего?
— Сэмюэль был прав насчет тебя, — сказала Марта.
— Что ж, это хорошо. Потому что, когда твоих тетю с дядей посадят в тюрьму, у тебя не останется никого, кроме него. А ты знаешь, что в Норвегии братьям и сестрам очень редко разрешают жить в одном и том же детском доме?
Марта поверить не могла, что девочка, которую она всего минуту назад считала своей лучшей подругой, оказалась такой жестокой. На этот раз ей было абсолютно нечего сказать.
— О, посмотри, — сказала Корнелия, указывая на взрослых, которые выходили из комнаты, направляясь наверх. — Это старый норвежский обычай — охота на троллей.
Марта в ужасе смотрела на то, как тетя Ида и дядя Хенрик беспомощно идут за папой Корнелии и начальником полиции. «О нет, — подумала она. — Я снова это сделала. Я снова все испортила». Но тут, ровно в эту секунду, у нее появилась идея. И эта идея была хорошая.
Сэмюэль наверху услышал предупреждение тети, когда она отвечала Марте.
«Понимаешь, Марта, они думают, что мы ПРЯЧЕМ ТРОЛЛЯ. Дело в том, что челофека, который ПРЯЧЕТ ТРОЛЛЯ, могут посадить в тюрьму».
Как только эти слова долетели до него, он кинулся обратно в спальню.
— Тролль-сын, — зашептал он. — Тролль-сын, выходи, выходи скорее. Нужно тебя спрятать. Где-нибудь… в лучшем месте. Они смотрят повсюду.
Тролль-сын медленно выполз на локтях.
— Давай, глупый тролль. Быстрее.
Сэмюэль отчаянно огляделся вокруг. Гардероб? Нет, два раза подряд это не сработает. Окно? Нет. Оно слишком маленькое.
— Быстро, на чердак, — приказал он.
В глазах Тролль-сына появился ужас: он помнил, как ужасно там было в прошлый раз.
— Просто иди за мной. Живо. И не шуми.
Он провел тролля через лестничную площадку по направлению к лесенке, которая поднималась к маленькой деревянной дверце в потолке. Сэмюэль вскарабкался по ней первым и поманил за собой Тролль-сына. Когда Сэмюэль открыл защелку и распахнул дверцу, он услышал шаги, поднимавшиеся по лестнице.
Оказавшись на чердаке, он помог Тролль-сыну пролезть внутрь и быстро захлопнул дверь. Он оглядел комнатку, полную обрамленных фотографий дяди Хенрика времен его занятий лыжами. Он увидел старые лыжи дяди Хенрика, чайные коробки, набитые книгами, и одежду, которую его дядя не носил с тех пор, как пропал в лесу.
На чердаке было довольно темно, то есть достаточно темно, чтобы обеспечить надежное укрытие Тролль-сыну. Единственным источником слабого света было маленькое оконце, затянутое пылью и паутиной. Сэмюэль, не раздумывая, бросился к нему и попытался открыть. Но это было не так просто. Длинная металлическая защелка застряла.
— Что ты делаешь, Сэмюэль Блинк?
Но у Сэмюэля не было времени отвечать Тролль-сыну. Он знал, что прямо сейчас они обыскивают второй этаж и в любую секунду могут начать взбираться по лесенке на чердак. А он ни за что на свете не собирался позволить тете Иде и дяде Хенрику сесть в тюрьму из-за дурацкого тролля. Сэмюэль уже потерял родителей и не хотел снова оставаться один.
Он схватил одну из старых лыж дяди Хенрика и просунул ее под защелку.
— Помоги мне, — сказал он Тролль-сыну. — Нажми вот на это. Ну же! Давай!
Тролль-сын подчинился и начал помогать Сэмюэлю, изо всех сил нажимая на пыльную старую лыжу.
Наконец окно распахнулось. Сэмюэль отбросил лыжу и поманил Тролль-сына.
— Давай, — сказал он. — Вылезай на крышу. С тобой все будет в порядке — она не слишком крутая. Ты сможешь лечь на черепицу. Давай.
Тролль-сын не двинулся с места.
— Чего ты ждешь? Если тебя поймают, они, скорее всего… убьют тебя или что-то в этом духе. Давай.
Тролль-сын по-прежнему не двигался.
— Сэмюэль Блинк на крыше, — тихо сказал он. — Тролль-сын на крыше.
«Что такое с этим троллем?» — подумал Сэмюэль. Он не мог съесть хлебец или выпить апельсиновый сок без того, чтобы этого сначала не сделал Сэмюэль. Это было нормально, когда речь шла о том, чтобы съесть хлеб или выпить сок, но лезть на крышу? Сэмюэль выглянул из окна. Крыша неожиданно показалась ему немного более крутой, чем раньше.
— Нет, — сказал он. — Я должен остаться внутри. Если меня не будет в доме, это вызовет у них подозрения. Мы не можем оба спрятаться.
Тролль-сын кивнул, но по-прежнему выглядел напуганным.
— Сэмюэль Блинк на крыше, Тролль-сын на крыше.
— Почему? Что такое с тобой? Разве ты не видишь, что это все по твоей вине?
Тролль-сын оцепенел от страха. Как мы уже знаем, он, как и все тролли, безумно боялся высоты. (Отсюда — популярная фольклорная песенка «Нет большего страха, чем большая высота».) Главным исключением, конечно, был Улучшитель, который — мы не должны об этом забывать — все годы, пока формировалась его личность, провел в полной уверенности, что он человек.