Где-то в самом начале их совместной жизни Илья сказал ей:
– Алечка, если ты устаешь, говори мне. Ты совсем не обязана сопровождать меня повсюду, если тебе не хочется. Все это является частью моей жизни, хочу я того или нет. Но тебе…
– Ну что ты, Илюша! – горячо возразила она. – Мне хочется быть с тобой.
– Мне тоже, – кивнул он. – Надоест – скажешь.
Желание везде быть с Ильей – это было единственное объяснение, которое не вызывало у Али сомнений.
Сказать, что шумные сборища вызывали у нее жгучее любопытство, было бы неправдой. Конечно, она не была искушенной светской дамой, но не была и наивной провинциалочкой, чтобы боязливо восхищаться всем и вся.
Сказать, что эта новая жизнь оставляет ее совершенно безразличной, – было бы еще большей неправдой. У нее не захватывало дух на пороге ресторана, но легкое, будоражащее чувство приятно холодило сердце, когда она входила с Ильей в зал какого-нибудь закрытого клуба для избранных и слышала приветственные возгласы знакомых, расспросы, рассказы.
Пожалуй, первый вечер в ресторане «Репортер» был точным слепком всех будущих вечеров. И чувства, испытанные ею тогда, повторялись почти без изменений. Але даже казалось иногда, что все вечера она проводит одинаково, хотя и в разных местах.
Может быть, ее просто несло по течению. Но, оглядываясь вокруг, она понимала, что это течение ей не чуждо. Пожалуй, ее жизнь текла бы в том же русле, даже если бы Аля не встретилась с Ильей, а просто поступила в ГИТИС.
Всюду, где они бывали, тусовалось множество актеров – бывших, настоящих, будущих; все они мало отличались друг от друга.
Аля и предположить не могла, что их так много! Когда она поступала, ей как-то не приходила в голову простая мысль: что же будут делать все те счастливчики, которые дойдут до победного конца на конкурсах в ГИТИСе, Щуке, Щепке, Школе-студии МХАТ? Что делают те, которые закончили театральные вузы в прошлом году? А в позапрошлом? А три года назад?
Теперь она видела всех этих людей ежедневно, и ей становилось не по себе. Она невольно сравнивала себя с ними и не знала, что думать – о себе, о них, о будущем… И ловила себя на том, что говорит себе: не думай об этом, не надо об этом думать!
…Короткий осенний день клонился к вечеру, но Аля этого почти не чувствовала. Она только недавно проснулась, выпила кофе и шла теперь по Страстному бульвару, то и дело останавливая свои мысли, возвращая их в тот мир, где были только она и Илья, где даже тревоги были родные, необходимые.
Впрочем, тревог оказалось гораздо меньше, чем она предполагала.
В первый день, проведенный у Ильи, Аля ужаснулась тому, что совершенно не умеет готовить.
Она вышла на кухню, сделала бутерброд с нашедшейся в холодильнике колбасой, сварила кофе в кофеварке «Мулинекс»… И вдруг поняла: вот он вернется вечером, надо будет сесть ужинать – и что? Снова намазывать бутерброды и варить кофе?
Она так растерялась от этой мысли, что застыла посреди кухни с фарфоровой чашечкой в руке. Наверное, надо сварить суп, сделать какое-нибудь второе – котлеты, что ли. Но как их сделать, из чего?
Только теперь до нее дошло, что она понятия не имеет о тех последовательных мелких действиях, после выполнения которых получается суп. Какое взять мясо, сколько налить воды, чтобы получился крепкий бульон, сколько положить крупы, чтобы не вышла каша, и надо ли вообще класть крупу, может, лучше капусту?
Аля и сама не могла понять, как же это получилось, что она совершенно не умеет готовить. Вроде дома у нее не было ощущения, что родители ее балуют или что ей позволено жить в свое полное удовольствие. Родители относились к ней так, как относятся к своим детям все любящие и разумные родители: чего-то требовали, за что-то ругали, чем-то гордились и из-за чего-то расстраивались.
Но суп при этом варился без Алиного вмешательства, и она только краем глаза наблюдала, как это происходит. Может быть, мама считала, что Аля потихоньку и сама усваивает, как это делается. А может быть, думала, что все это пригодится дочке еще не скоро и она ведь всегда сможет вовремя расспросить маму, что к чему; невелика премудрость! Кто мог знать, что даже позвонить маме будет невозможно…
Если бы кто-нибудь сказал Але, что она будет с ума сходить из-за отсутствия обеда, – она просто расхохоталась бы такому человеку в лицо. Она нисколько не притворялась, все это действительно так мало значило в ее жизни… И вот все вдруг перевернулось, и она сидит на почти незнакомой кухне, совершенно ошеломленная. И все из-за какого-то несчастного супа!
Аля заглянула в морозильник – он был пуст. Заглянула в шкаф, встроенный под подоконник, – к счастью, там стоял небольшой пакет с картошкой. Забыв про кофе, как была, в велюровом халате, Аля бросилась ее чистить. Нервы ее были напряжены, ей казалось, что она ничего не успеет к приходу Ильи. Она даже представляла, какое выражение будет на его лице, когда он обнаружит, что в доме нечего есть. Хотя откуда ей было знать его поведение в такой ситуации?
Только начистив полную кастрюльку, Аля сообразила, что делает это, пожалуй, рановато: Илья ведь еще даже не звонил, и она не знает, когда он придет. И хватит ли крошечного кусочка сливочного масла, чтобы поджарить картошку? Где находится растительное масло и есть ли оно дома вообще, Аля понятия не имела.
Она залила картошку водой и расплакалась. Испуганная Моська вертелась рядом, заглядывала ей в лицо и пыталась слизнуть слезы со щек.
В таком состоянии и застал ее Илья.
– Алечка, что случилось? – удивленно спросил он, входя на кухню.
То ли он открыл дверь бесшумно, то ли звуки гасились в длинном коридоре, то ли Аля слишком громко шмыгала носом, – но она не услышала, как щелкнул замок входной двери. При виде Ильи она зарыдала в голос.
– Да что с тобой, маленькая? – Он отодвинул ногой стоящую на полу кастрюльку и присел перед Алей на корточки. – Вот тебе и раз! Я лечу домой в обед, радуюсь, что тебя увижу – а ты…
Услышав про обед, Аля закрыла лицо руками.
– Какой обед, Илюша?! – пробормотала она сквозь слезы. – Я же ничего не умею…
Наконец он понял, в чем дело, и расхохотался так, что Моська радостно залаяла.
– Алечка, – смеялся Илья, – да за кого ты меня принимаешь? Я что, по-твоему, полный кретин? Думаешь, я рассчитывал, что ты приготовила обед? Хотя… – он перестал смеяться. – Встреть я тебя лет пять назад – черт его знает… Да, видела бы все это Светка! Это моя жена бывшая, Светка, – пояснил он, поймав Алин вопросительный взгляд.
– Та, на которой ты в восемнадцать лет женился? – вытирая слезы, спросила она.
– Нет, вторая жена. На ней я, к сожалению, женился несколько позже и до сих пор никак не могу развестись, – ответил Илья. – Господи, как вспомню, какие были скандалы! Я орал: в доме срач, а ты только и можешь, что медитировать под кофе с сигаретой! Она мне: ты восточный деспот, по-твоему, у женщины не должно быть других забот, кроме кухни! А я ей: моя мать для всего находила время, а уж она актриса – не чета тебе! Ну, и так далее. Чуть до драки не доходило, особенно когда ребенок родился.