Аля впервые оказалась в Восточном Крыму, и до сих пор он ей не нравился. Пыльно, тускло как-то, зелени мало. Серая, выжженная земля. То ли дело в разноцветной Ялте, куда она когда-то ездила с родителями в дом отдыха!
И вот она смотрела сверху на просторную бухту, очерченную плавной линией гор, – и не понимала, что с нею происходит…
Наверное, все дело было в этой удивительной линии, в этом беспечальном, как взмах огромной руки, изгибе невысоких вершин. Она даже не сразу заметила темные таинственные глыбы Карадага, которые высились справа.
Линия лиловых гор притягивала ее взгляд, завораживала сердце. Это было что-то большее, чем живописный пейзаж. Это было то самое, единственное место, в котором она должна была оказаться, и Аля не могла произнести ни слова, глядя на далекие горы в прозрачной дымке.
– Ты чего, Алька? – Максим осторожно тронул ее за плечо. – Голова болит?
– Пойдем пешком, а? – сказала Аля. – Уже ведь близко совсем, чего ждать?
Ей не хотелось забираться в автобус, отрывать взгляд от этой удивительной линии.
– Пошли, если хочешь, – пожал плечами Максим. – Я думал, ты устала.
Какая там усталость! Она обо всем забыла, спускаясь по пыльной дороге к поселку. Только смотрела, широко открыв глаза, и чувствовала, как вливается в нее этот простор, это необъяснимое, от человеческой воли не зависящее счастье.
Впервые в жизни, еще даже не успев понять, что же с нею произошло, она ощутила загадочную, никому не подвластную силу пространства.
Максим ехал в Коктебель не наугад. Еще по дороге он рассказал Але, что прошлым летом здесь подрабатывал его приятель. Так что и с ресторанщиком договоренность уже была, и с хозяином комнаты.
– А что же он сам больше не поехал, твой приятель? – поинтересовалась Аля. – Мало заработал?
– Да нет, – объяснил Максим, – на весь год хватило. Просто в компьютерную фирму недавно устроился, незачем теперь калымить.
Все это было обыкновенно, даже обыденно: подработка, ресторанщики… Только линия гор не исчезала из Алиного сознания, даже когда исчезла наяву, скрывшись за деревьями поселка.
Аля представляла себе, что такое жилье в курортной местности. Наверняка какой-нибудь курятник или сарай, в котором обычно хранят садовый инвентарь. И удобства за полкилометра, в которые нельзя войти без содрогания. Она помнила, как однажды в Ялте они навещали папиного друга, отдыхавшего дикарем, и как ее поразило тогда: и вот это жалкое существование называется отдыхом?
Поэтому Аля не сразу поняла, почему Максим остановился в начале тенистой улочки возле небольшого дома из ракушечника, который едва угадывался за забором, в буйной зелени.
– Ты чего, Макс? – спросила она. – Заблудился?
– Да нет вроде. – Максим на всякий случай заглянул в блокнот, достав его из кармана обрезанных до колен джинсов. – Мичурина, один, угол Десантников, где три ливанских кедра. Видишь, три кедра? Сюда!
Хозяина не оказалось дома, но флигель к их приезду был готов. Их провела туда высокая коренастая женщина, вышедшая навстречу с мокрой тряпкой в руках.
– Глеб Семеныч в Феодосию поехал, – объяснила она. – Вот-вот вернется. Он мне говорил, что вы приедете. Ключи оставил.
– Только я не один, – сказал Максим, хотя это и так было понятно. – Мы по телефону договаривались, что я один буду, но обстоятельства изменились. Я с женой приехал.
Аля удивленно посмотрела на него.
– А что мне? – пожала плечами женщина. – Я к Глеб Семенычу убираться прихожу. С ним и передоговоритесь, как вернется.
Флигель стоял у самого забора, довольно далеко от дома. Когда они поднялись на маленькую застекленную веранду, Але показалось, что они вообще будут жить отдельно от всего мира. Ничего здесь не напоминало койко-места, которые она так живо себе представляла!
– Слушай, да тут целые хоромы, – сказала она, обводя взглядом небольшую, чисто выбеленную комнатку. – Это что, все нам? И веранда еще?
– Черт его знает! – Кажется, Максим и сам не ожидал такой чистоты и прохлады. – Валерка в прошлом году в другом месте жил, а я его прежнему хозяину позвонил, а у того уже все занято, ну, он к этому Глеб Семенычу и направил…
– Ладно, – решила Аля. – В конце концов, какая разница? Не пятизвездный отель все-таки, расплатимся как-нибудь. Или другое место пойдем искать. Хотя жалко, – добавила она.
Счастливое чувство, которое охватило ее с той самой минуты, когда она вышла из сломавшегося автобуса и увидела ясную линию гор, парящую над морем, – продолжалось в этом тихом флигеле под тремя ливанскими кедрами.
– Аль, ты не сердись… – сказал Максим.
– За что? – удивилась она.
– Ну, что я сказал, что ты моя жена. Понимаешь, – начал объяснять он, – ты же в ресторане собираешься петь. Представляешь, что это такое? Каждая пьянь будет приставать… А так – жена, и никаких гвоздей, – улыбнулся он. – Все-таки народ частную собственность уважает.
А она-то уже и забыла, что он сказал про жену!
– Спасибо, Макс, – улыбнулась она. – За заботу.
Вернувшийся через час хозяин Глеб Семенович оказался маленьким лысым старичком. Лысина его успела слегка обгореть – наверное, пока добирался по жаре от Феодосии.
– Да живите вдвоем, ребята, – сказал он, узнав о наличии жены у московского музыканта. – Там же две кровати – сдвигайте. Никого я больше пускать не собираюсь, так что можете не беспокоиться. Я вообще-то в первый раз за двадцать лет сдаю, самому неудобно, – смущенно добавил он. – Да вот пенсию три месяца не платят…
– Чего ж тут неудобного? – удивился Максим. – Такой флигель роскошный – чисто, прохладно. Мы вдвое больше будем платить, раз я не один приехал.
– Нет, как договаривались, – отказался старичок. – С земляков больше не возьму.
– А вы разве сами из Москвы? – обрадовалась Аля. – А на какой вы улице живете?
– В Доме на набережной жил, – улыбнулся Глеб Семенович. – Знаете, напротив Кремля? Я ведь, милое дитя, полярный летчик.
«Вот это да! – ахнула про себя Аля. – Такой маленький, такой смешной, такой лысый – полярный летчик!»
Впрочем, это был день незаметных сюрпризов, и удивляться не приходилось. Хотя, конечно, не было ничего удивительного в обыкновенном крымском поселке, когда все давно уже катались на Кипр, в Испанию, в Грецию. Илья говорил, что летом они с Алей непременно съездят куда-нибудь не ближе Мальдивских островов…
– Нравится тебе здесь? – спросила Аля, стоя на веранде и глядя в просветы виноградных лоз.
– Ничего, – из комнаты ответил Максим. – Деревня как деревня. Не Канары, но жить можно. Помоги-ка!
Аля заглянула в комнату. Максим стоял, взявшись за никелированную спинку одной из кроватей.