Book.

— Ах вот как! — Старик тяжело откинулся на спинку кресла. — Тогда это совсем другое дело.

— Почему?

— Вы слишком молоды, юноши, чтобы начинать этот поиск. Уходите, уходите отсюда быстро! Найдите сверстников и отправляйтесь с ними пускать камушки по воде. Или возьмите шахматную доску и сыграйте в сенет. Играйте в бабки, делайте что хотите, но забудьте про эту карту! И самое главное — забудьте про Комнату, которой нет.

— Это слишком важно для нас, и мы не отступимся.

— Важно только одно, — прохрипел хозяин лавки. — Время! У вас оно есть! Не следует тратить драгоценное время на поиски того, что не существует. Прочь! Вон отсюда! ВОН!!!

Вынув ноги из таза, он отвязал Талоса, и крокодил ползком двинулся вперёд.

Таз с грохотом опрокинулся. Джейсон отпрыгнул в сторону, а Рик замер на месте. Челюсти Талоса щёлкнули у самого его носа, но мальчик не шелохнулся.

— Хватит, Талос, хватит, — строго произнёс старик, и животное с неохотой отползло к его ногам.

Рик и сам не понимал, почему проявил такую храбрость. Возможно, он не верил, что этот крокодил, заменяющий старику собаку или кошку, способен съесть его. Но скорее всего, к полу его пригвоздил страх.

Так или иначе, привязав Талоса, старик, пошатываясь, направился к рыжеволосому мальчику. На его морщинистом лице отразилось неподдельное восхищение.

— Клянусь богами Верхнего и Нижнего Египта, ха-ха! — воскликнул он. — Клянусь моей матерью, да восславят её Анубис и боги потустороннего мира, — я никогда не видел ничего подобного. Кто ты такой, юноша? Герой или сумасшедший?

Рик моргнул. Оцепенение, охватившее его, постепенно проходило. Он начал понимать, что на самом деле могло произойти секунду назад.

Джейсон выбрался из своего угла. Убедившись, что Рик цел и невредим, он отряхнул с себя пыль и встал рядом с другом.

Старик и на него взглянул с восхищением.

— Острый Язык и Бесстрашное Сердце, — сказал он. — Никогда не видел ничего подобного! Ха-ха! Молодцы! Вы нравитесь мне!

Прошаркав к своему креслу, он сел и сунул ноги в пустой таз.

Джейсон посмотрел на бледного Рика, кажется готового грохнуться в обморок, и на всякий случай подвинул к нему скамейку.

— С вашего позволения, мы присядем, — проговорил он. — Так что же. Продолжим разговор?

— Острый Язык и Бесстрашное Сердце, — пропел старик, поглаживая крокодила по голове. — Ещё никто не проявлял такой выдержки! Вижу, я ошибся в своём суждении о вас. Скажите, а вы бы не хотели поработать со мной? Мне давно уже пора расстаться кое с кем из моих помощников.

— Нам это не нужно, обойдёмся, — решительно ответил Джейсон, подумав, что уж если его называют Острым Языком, надо оправдывать прозвище. — Мы пришли сюда, чтобы узнать, как найти Комнату, которой нет.

— Ха-ха! Эта комната — моё наваждение. Всякий раз, когда слышу о ней, словно снова чувствую запах дыма и вижу языки пламени, уничтожающие годы и годы трудов. — Последние слова он произнёс совсем тихо.

— О каком пожаре вы говорите? О том, что случился в «Коллекции» несколько лет назад?

Лицо старика неожиданно оживилось:

— Так ты, выходит, знаешь эту историю, юноша?

— Отчасти, — ответил Джейсон и сжал руку Рика, который всё еще не мог прийти в себя.

— Чёрт бы вас всех побрал! — закричала Обливия Ньютон, когда у неё сломался каблук.

— Добро пожаловать в Захороненные архивы, — улыбнулся молодой египтянин.

Подчёркнутая вежливость привела Обливию в бешенство. Она сняла туфли, отшвырнула их и окинула помещение покрасневшими от пыли глазами.

Они находились в подземелье. Коридор освещали лампады с касторовым маслом. Провожатый Обливии зажигал их по мере того, как они продвигались дальше. С потолка и стен время от времени сыпался песок, заставляя думать о том, что своды могут обрушиться. Песок покрывал груды каких-то вещей, валявшихся на каменном полу.

— Фу, какая гадость, — фыркнула Обливия, стараясь идти на цыпочках, ей не хотелось ступать на каменный пол всей ступней. — И как тут можно что-то найти?

— За каждый вопрос... — усмехнулся египтянин.

Обливия жестом остановила его:

— Знаю, знаю: за каждый вопрос нужно платить.

Покидая Килморскую бухту, она прихватила с собой десятка два зажигалок и потом продала их на базаре в Пунто. Торговец, который увидел, как они работают, выложил ей целую гору дебен, местной валюты, в полной уверенности, что совершил сделку года. Теперь этими дебенами она оплачивала услуги проходимцев.

Осторожно следуя за египтянином, Обливия вспомнила о свечном огарке, который нашла в нише. Кто-то, должно быть, опередил её. Кто-то, у кого оказалась при себе современная свеча китайского производства. Но кто это мог быть? И когда незнакомец побывал в «Коллекции»?

— Пришли, — произнёс молодой египтянин, отвлекая её от размышлений. — Знакомьтесь, это наш человек.

— Человек? — удивленно переспросила Обливия.

Существо, стоявшее перед ними, имело бесформенное туловище, голова походила на грушу, глаза цвета скисшего молока гноились.

— О, не следует пугаться его облика, — шепнул египтянин. — Он родился и вырос тут, в подземелье. И кроме того… он очень тщеславный.

Обитатель подземелья не столько смотрел на Обливию, сколько обнюхивал. Когда она протянула ему руку, он не пожал её, а принялся рассматривать, как какую-то вещь. Обливия постаралась скрыть отвращение, убеждая себя в том, что без помощи этого отвратительного существа ей не обойтись.

— Так что же вы конкретно ищете? — просипел уродец.

Обливия объяснила, несколько раз повторив название: Килморская бухта.

Уродец долго молчал, покачивая головой.

Египтянин знаком показал Обливии, что пора доставать деньги. Руки уродца молниеносно схватили монету с ладони Обливии. «Интересно, на что он тут тратится?» — машинально подумала она.

— Возможно, кое-что для вас найдётся… — многообещающе сказал уродец, ловко пробираясь среди сваленных в кучу вещей.

Они прошли мимо обезглавленных статуй, мимо нагромождений мебели, мимо каменных ящиков с папирусами, в которых шебуршали мыши.

— О боже… — пробормотала Обливия, внезапно осознав, что ступает по полу босыми ногами.

— Мыши, мыши… — довольно просипел уродец. — Здесь много мышей, много превосходных мышей. К тому же… идёмте, идёмте… это отличные толстые мыши.

Египтянин с насмешкой взглянул на Обливию, но она сделала вид, будто ничего не слышала. Бледная как покойница, она шла вперёд, думая только о своей цели.