Она никогда не произносила ничего подобного вслух. Но сейчас ей надо было произнести что-то грубое, хотя бы мысленно. Это было ей необходимо, как отрезвляющая пощечина впавшей в истерику барышне.
Главной в этой комнате была кровать. Собственно, она и занимала почти всю комнату; между ней и стеной можно было пройти только боком приставными шагами.
Ольга не стала никуда проходить – она обернулась к Сергею, стоящему у нее за спиной, и обняла его. Она сделала это так, словно бросилась в воду. Она пришла сюда потому, что любила его, хотела его, и возможность отвлечься на что-то постороннее казалась ей гораздо более оскорбительной, чем кровать на всю комнату.
– Я сейчас… – сказала Ольга.
Она хотела сказать: «Я сейчас разденусь», – но собственный голос показался ей таким громким, что она не договорила до конца.
– Тут ванная в коридоре, – виновато шепнул Сергей.
– Ничего…
И опять она хотела сказать: «Ничего, я могу без ванной», – и не смогла сказать, теперь уже не из-за громкости своего голоса, а по какой-то другой причине, о которой ей не хотелось даже думать.
Она хотела попросить Сергея, чтобы он выключил свет. Даже не верилось, что еще каких-нибудь полчаса назад она была готова целоваться с ним, и не только целоваться, прямо посреди улицы.
Ей так хотелось вернуться к тому своему беззаботному и страстному состоянию, что она стала поспешно расстегивать пуговки на блузке. Хотя, наверное, это должен был сделать он? Ведь раздевать женщину должен мужчина… Или это ей только кажется? Ольга вдруг поняла, что и не может знать это наверняка: у нее просто не было такого опыта. У нее был только муж, но он был родным человеком, и с ним не имело никакого значения, кто кого раздевает.
Эта мысль пришла в голову уж совсем некстати. Ольга болезненно поморщилась.
Увидев, что она расстегивает блузку, Сергей наклонился и стал целовать ее грудь. Его губы двигались вслед за ее дрожащими пальцами и даже обгоняли их. Ольга почувствовала горячее нетерпение его губ, и посторонние мысли сразу вылетели у нее из головы, и неловкость прошла.
Она засмеялась, взъерошила Сергею волосы и сказала:
– Подожди, подожди же! Я сейчас совсем разденусь, и ты разденься тоже.
От этих бесстыдных слов ее будто обдало изнутри горячей возбуждающей волной, и громкости своего голоса она больше не стеснялась.
Сергей раздевался торопливо, почти срывая с себя одежду. Лицо у него было загорелое, а тело нет, только руки побурели под солнцем, и было видно, где заканчивались летом короткие рукава его рубашки.
«Загар тракториста», – неизвестно почему мелькнуло у Ольги в голове.
Она стала целовать его незагорелые плечи, потом чуть наклонилась, спускаясь поцелуями ниже… Голова у нее кружилась, дыхание перехватывало. Сергей расстегнул джинсы, они скользнули по его ногам, глухо стукнула об пол пряжка ремня… Ольга присела перед ним…
Резкий, пронзительный сигнал телефона раздался из кармана его лежащих на полу джинсов. Это была не мелодия, а простой звонок, очень громкий. Ольга попыталась не обращать на этот звук внимания, продолжая целовать Сергеев живот, но телефон все звонил и звонил, и от этого даже пол вибрировал так, что становилось щекотно ногам.
Сергей дернул ногой, словно пытаясь отбросить или раздавить назойливый телефон. Но он ведь еще не успел переступить через свои джинсы, и они держали его ноги, как кандалы.
– Черт! – проговорил он сквозь зубы. – Не успел выключить!
Ольга встала.
– Ответь, – сказала она. – Может быть, что-то случилось.
Она отошла к окну и, отвернувшись, уперлась взглядом в плотные шторы.
– Да! – сказал в трубку Сергей. Несколько секунд он слушал, потом раздраженно спросил: – Ну и что? Вызови врача. – Потом снова слушал, что говорит ему голос в телефонной трубке. Голос был женский, звонкий и, Ольга слышала, взволнованный или даже испуганный. – Что-о?! – вдруг воскликнул Сергей. – Что ж ты сразу не сказала? Несешь сама не знаешь что! Сейчас приду. Скажи, чтоб подождали.
Ольга обернулась. Сергей стоял с телефоном в руке, полуголый, в спущенных штанах, и вид у него был не просто расстроенный, а несчастный.
– Оля… – сказал он. – Как назло всё…
– Тебе надо идти? – спросила она.
– Получается, надо. У жены с грудью что-то. Уже три дня, оказывается, а она, дура такая, молчала. Говорит, не хотела меня грузить. А сегодня с утра температура выше сорока поднялась, она «Скорую» вызвала, и ее в больницу хотят забирать. Но ребенка одного не оставишь же…
Он так и стоял, не двигаясь, как будто ждал Ольгиного позволения надеть джинсы и застегнуть рубашку.
– Конечно, – сказала Ольга; она не находила в себе сочувствия к его жене, да и не старалась найти. – Конечно, иди. У твоей жены мастит, это опасно. Зря она сразу врача не вызвала.
– Говорю же, дура детдомовская, – зло сказал он. – В рот мне смотрит, все боится, что я ее брошу.
В другое время Ольга, наверное, что-нибудь возразила бы на это, но сейчас ей было не до возражений. На сердце лежала такая тяжесть, что она не могла вздохнуть. Просто физически не могла набрать в грудь воздуха.
– Одевайся, – сказала она.
И, отвернувшись, стала застегивать блузку. Она услышала, как звякнула пряжка на ремне Сергеевых джинсов – он поднял их с пола.
– Пойдем? – сказал он наконец.
Не глядя на него, она пошла к двери.
На улицу Ольга вышла первой: Сергей сдавал ключ. Она стояла у подъезда и не чувствовала ничего, кроме тоски и сердечной тяжести.
«Отчего такая тоска? – подумала она с вялым удивлением. – Потому что опять нам что-то помешало?»
И с тем же вялым, но отчетливым удивлением поняла: нет, если бы сегодня у них с Сергеем и произошло наконец то, что в первый, романтический период отношений принято называть занятиями любовью, она чувствовала бы сейчас то же самое.
Это понимание показалось Ольге таким странным, что она даже встрепенулась слегка. Неважно, состоялись эти самые занятия любовью или нет, – все равно после них, состоявшихся или несостоявшихся, будешь испытывать только тоску? Не может этого быть!
Но это было именно так, хотя Ольга и не знала этому объяснения.
За такими странными размышлениями она не заметила, как спустилась с подъездного крыльца и даже повернула за угол дома. Сергей догнал ее уже на улице.
«А если бы не догнал, то я, может быть, и этого не заметила бы», – подумала она.
Это было наблюдение из того же ряда, что и предыдущее, и объяснения ему она точно так же не знала.
– Прости, – сказал Сергей. – Не везет нам как-то. Сам не знаю, почему.
– Да, – неопределенно проговорила Ольга. – Ну, что же теперь…