– Почему же? – улыбнулась Лера. – Может показаться, что без блузки как-то не завершено.
– Все завершено, – не согласился Митя. – И я даже знаю, что подумает любой мужчина, увидев тебя в этом пиджаке.
– Что? – заинтересовалась Лера. – Так-таки и любой?
– Любой, – подтвердил он. – А подумает он вот что: полжизни я отдам за то, чтобы расстегнуть эти пуговки…
С этими словами Митя прикоснулся к верхней пуговице таким единственным своим движением, нетерпеливым и нежным одновременно, что Лера забыла и о ресторане, и о новом колье, и вообще – обо всем…
– И ты полжизни отдашь, Митенька? – прошептала она, когда он поднял на нее глаза, на мгновение отняв губы от впадинки между ее ключицами.
– А я всю отдам.
Лера вспомнила тот вечер в Альпах, когда выбирала наряд к Митиной премьере. И вот сейчас она смотрела в зеркало, видела себя в безупречно сшитом костюме с золотыми пуговками – и ей хотелось плакать.
Будь ее воля, Лера вообще не пошла бы в театр в вечер премьеры. Но это, конечно, было совершенно невозможно. Надо было следить за множеством мелочей, которые нельзя было пустить в такой день на самотек, надо было встречать гостей, разговаривать, улыбаться… Надо было выглядеть веселой и уверенной в себе.
Единственное, чего она не могла заставить себя сделать, – зайти к Мите перед началом, как делала это всегда.
Сидя в директорской ложе, Лера вглядывалась в его лицо, освещенное лампочкой на дирижерском пульте, и пыталась понять: о чем он думает сейчас, что происходит в его душе? И ей казалось, что этого она не поймет больше никогда.
Но все, что звучало в «Онегине», Лера понимала так ясно, как Митя и хотел сказать, когда обещал ей сделать то, что он в Пушкине чувствует. Она слышала Тамарин голос – и понимала, что такое последняя простота чувств, разрушающая стену обыденности.
«Это я – обыденность, – вдруг подумала Лера, когда закончился первый акт и зал взорвался аплодисментами. – Я – обыденность его жизни, и ничем другим я быть для него не могу. А ей дано другое, и вся его душа теперь ей принадлежит…»
Она поняла, что дальше слушать не может. Просто не выдержит последней арии Татьяны, которую уже слышала однажды: всегда будет видеть Митины глаза, устремленные на Тамару…
В антракте, идя по фойе к выходу из театра, Лера столкнулась с Саней. И тут только вспомнила, что давно уже пригласила его на премьеру и он сказал, что обязательно придет.
– Я же вообще-то ни разу оперы не слушал, – объяснил он тогда, глядя на нее слегка смущенно. – Ну, в театре еще был пару раз – в «Ленкоме», а опера – это уж как-то совсем…
При виде Сани Лера не то чтобы почувствовала себя спокойнее, но – внимание ее переключилось на него, что ли? А впрочем, она не слишком задумывалась об этом сейчас.
В темно-сером двубортном костюме, в галстуке с замысловатыми полукругами и треугольниками, Саня смотрелся очень элегантно – это Лера сразу заметила. И улыбнулась про себя: взрослая элегантность в сочетании с его юной внешностью выглядела очень трогательно.
– Ну, как тебе? – спросила она.
– Красиво! – ответил Саня с легким удивлением в голосе. – Поют красиво, и вообще. Я прям даже и не думал… Ну, не буду тебя отвлекать. Потом, когда кончится, подойду попрощаюсь.
– Я ухожу сейчас, Саня, – сказала Лера.
– Как это? – поразился он. – Почему?
– Неважно. Это долго объяснять.
– Ты… одна уходишь? – спросил он, вглядываясь в ее лицо.
– Да, – кивнула она.
– Что ж, пойдем тогда.
– А ты при чем? – удивилась Лера. – Конец еще не скоро.
– Ну и черт с ним.
Лера начала было его отговаривать – и вдруг почувствовала, что не хочет этого делать: ей страшно было остаться в одиночестве. Правда, Саня и не слишком прислушивался к ее уговорам. Он достал из кармана ключи от машины и выжидающе смотрел на Леру.
– Пойдем, – сдалась она. – Спасибо, Саня…
– Куда поедем? – спросил он уже в машине.
– Знаешь – куда хочешь, – ответила Лера, стараясь, чтобы голос у нее не дрожал. – Мне все равно.
Она старалась не думать о том, что будет, когда кончится спектакль: что подумает Митя, увидев, что ее нет. А может быть, вообще не подумает о ней.
Еще она боялась, что Саня сейчас начнет расспрашивать, что случилось, и надо будет что-то выдумывать, потому что объяснить то, что она на самом деле чувствовала, было невозможно. Но он молчал, выруливая вокруг парковой ограды на Волоколамское шоссе.
– Слушай, – вдруг спросил Саня, – раз у вас «Евгений Онегин» идет, то ты, наверно, знаешь… Почему не «на заре», а «о заре»? Ну, в стихотворении этом, про кота ученого. Почему – «о заре прихлынут волны»?
Какого угодно вопроса можно было от него ожидать, только не этого! Лера не выдержала и улыбнулась, несмотря на то что ей было совсем не до смеха.
– Чего ты смеешься? – спросил Саня, бросая на нее быстрый, чуть исподлобья, взгляд. – Опять глупость ляпнул?
– Ну что ты! – Лере стало стыдно за свою невольную улыбку. – Какая же это глупость! Я просто удивилась, что ты это помнишь, – это же в каком классе проходят…
– А я потому и запомнил, из-за этого «о заре». Учительница тогда объяснить не могла, только четверку поставила, что выучил неточно. Да она у нас там вообще мало что знала, она больше математику вела, а литературу так, по совместительству.
– Да ведь и я не знаю, Сань, – сказала Лера. – По-моему, этого никто не знает. Просто – Пушкин так сказал, значит, так оно и есть. Потому что он там был, у моря видел дуб зеленый… Это то, что уже без объяснений, понимаешь?
Саня помолчал, потом кивнул и подмигнул Лере. Глаза его тут же сверкнули веселой синевой.
– Ну и ладно! Не грусти, сейчас повеселимся. Давай в ночной клуб съездим, на Пушку – помнишь, я тебя приглашал?
Лера не выдержала и рассмеялась.
– Ой, Саня, с тобой не соскучишься! То лукоморье тебе, то клуб на Пушке…
– А что, не хочешь? – расстроился он. – Сегодня же воскресенье, там интересно. Телевизионщики передачи всякие снимают…
– Да поехали…
К тому времени, когда в кинотеатре на Пушкинской площади открылся ночной клуб, Лера давно забыла думать про дискотеки, поэтому и не была здесь ни разу. Конечно, ее не тянуло в подобные заведения, но не хотелось обидеть Саню. Она была ему благодарна за то, что он не оставил ее в одиночестве.
Возле входа стояла довольно большая пестрая толпа.
– Чего это они? – удивился Саня. – Не пускают, что ли?
– Да бомбу позвонили! – весело объяснил рэйверского вида парень в огромных башмаках. – Собака искать пошла!