Охранник, внесший в дом чемоданы, включил свет в холле первого этажа, и дыхание у Лизы замерло, едва она вошла туда.
Ее потрясло это пространство! Потрясло не своим внушительным объемом, а именно наполненностью этого объема. Нет, дом был совершенно пуст, не было даже мебели. Но может быть, именно поэтому казалось, что стены его светятся.
Холл был огромен, словно предназначался для балов, блестел паркет, в который, казалось, можно было смотреться, как в зеркало. Внимательнее посмотрев себе под ноги, Лиза обнаружила, что паркет набран из деревянных пластинок разных форм и оттенков, образующих светлый, кремово-белый узор.
– Как же это может быть, Юра? – прошептала она.
– Что, паркет слишком белый? – спросил он. – Он не будет пачкаться, не волнуйся. Это очень стойкий лак, мне уже объяснили.
– Нет, вообще… Как здесь все…
Юра обнял ее, замер рядом с нею, не то рассматривая холл, не то прислушиваясь к ее дыханию. Наверное, он пытался сейчас увидеть все это ее глазами.
– Правда, здесь хорошо? – спросил он. – Я ведь долго искал, уже отчаялся найти. Ты представить себе не можешь, что сейчас строят, какое убожество. Думал уже: все, не найду готовый. А строить ведь некогда, я хотел с тобой сразу в дом приехать.
Лиза благодарно прижалась к его плечу. И ничего не говорил ей!
– Здесь очень хорошо, Юра, – сказала она, зажмурившись. – Даже поверить невозможно!
– Да ведь ты не видела еще! – засмеялся он. – Может, тебе еще не понравится. Хотя правда, Лиз, удивительный дом. Я и с архитектором уже познакомился, обещал позвать в гости, когда мы вернемся. Интересный человек, другой такого бы не спроектировал. Видно, что он думал не только о том, где разместить туалет.
В холле с высоким сводчатым потолком – именно он и образовывал снаружи остроконечную крышу, на которую Лиза обратила внимание у входа, – было две белых резных двери, расположенных рядом. Еще одна, менее заметная, вела из него куда-то влево.
Лиза сняла туфли, слегка промокшие, пока она шла от машины до крыльца, и подошла к первой белой двери.
Распахнув ее, она увидела, что за нею начинается длинная галерея с прозрачным потолком и стенами. Юра незаметно включил свет, и вся галерея тут же засияла хрустальными переливами.
– Мне уже этого было достаточно! – восхищенно сказал он. – Зимний сад со стеклянными стенами, и свет так падает… Вообще-то за этой галереей сам дом и начинается. То, что видно с дороги, – только этот холл. А дальше он какой-то необозримый, честное слово.
Лиза не сразу прошла в галерею: ей было любопытно, куда ведут из холла остальные двери. За второй из них, тоже белой, сразу открылась пологая широкая лестница вверх.
– Ой, а мне показалось, здесь один этаж! – удивилась она.
– Да нет, конечно. Просто не весь дом открывается сразу, понимаешь? На него можно смотреть с разных сторон, и он отовсюду кажется разным. На второй этаж можно подняться прямо отсюда, а можно по другой лестнице, после галереи, уже из самого дома. Я здесь долго бродил, пока разобрался, что с чем соединено. Лабиринт какой-то, ей-Богу, а кажется все таким простым, естественным.
Лиза была так потрясена домом, в котором ей предстояло жить, что почти не слышала Юриных слов. Она сама хотела понять, как устроено это пространство, какие здесь есть комнаты и для чего они предназначены.
Она взбежала по лестнице на второй этаж. Перила были легкие, резные, того же кремового цвета, что и паркет. Ступеньки лестницы были овальными, необыкновенными. Впрочем, было ли вообще что-нибудь обыкновенное в этом доме?
Перед нею открылся длинный коридор с несколькими дверями. Вероятно, это были спальни для гостей: едва ли для хозяев предназначалось так много одинаковых комнат.
Спустившись обратно в холл, Лиза заглянула за неприметную дверь. Там, судя по всему, располагалась кухня. Огромная, сияющая белизной, с чем-то вроде очага во всю стену, она была пуста, как и все остальные комнаты. Только посредине на глянцевом полу стояла маленькая круглая электроплитка. Увидев ее, Юра, следовавший за Лизой, рассмеялся:
– Это уж точно Сережка притащил! Для кофе, наверное, на первый случай.
Плиточка выглядела трогательно посреди этого поблескивающего великолепия, и, взглянув на нее, Лиза с болью в сердце подумала о том, что чувствовал Сергей Псковитин, рассматривая дом, в котором ей предстояло жить с другим.
Наконец они прошли по стеклянной галерее. Сквозь ее прозрачные стены был виден дворик, занесенный снегом. Юра оказался прав: все великолепие этого удивительного дома было видно только во второй его половине, куда и вела галерея.
Пройдя через нее, они оказались в огромном зале, и Лиза ахнула, подняв глаза вверх. Круглый двухэтажный зал был опоясан двойным кольцом высоких стрельчатых окон. Светильники были расположены не только на потолке, но и у каждого из окон, и от этого даже сейчас, ночью, казалось, что свет падает снаружи. Вся эта высокая комната была словно пронизана светом, она дышала, она, казалось, звенела… Вдоль верхних окон тянулись узкие галерейки, на которые можно было подняться по двум ажурным лестницам, идущим вдоль стен.
– Как в концертном зале, – наконец выдохнула Лиза и поразилась тому, как гулко прозвучал ее шепот.
– По-моему, это гостиная, так что ее вполне можно считать концертным залом, – заметил Юра. – Вот уж Виталик Гремин будет рад. Акустика здесь потрясающая, как раз для его концертов.
Двухэтажный зал был центром дома. От него во все стороны вели длинные, как лучи, анфилады комнат. У Лизы разбежались глаза. Анфилад было так много, что они пронизывали собою весь дом. На мгновение она даже испугалась: разве можно обжить все это пространство, разве можно наполнить его собою? Да она пока еще не могла даже разобраться в расположении комнат!
– Испугалась? – тут же заметил Юра. – Ничего, привыкнешь. К хорошему-то и привыкать не надо, это само собой произойдет.
Они вдвоем прошли по самому широкому из лучей-анфилад. Последняя комната завершалась стеклянной стеной. Вообще, во всем доме было много стекла, в нем совершенно неожиданно возникали сквозные, прозрачные пространства, заставляя вздохнуть поглубже, точно перед полетом.
Стеклянная стена распахивалась, как балкон. К ней примыкала широкая лестница-веранда, ведущая, судя по всему, прямо в сад. Правда, самого сада не было, только серебрился тяжелый покров мартовского снега с темными прогалинами.
– А за ним – река… – Юрин голос дрогнул. – Сад выходит прямо к реке…
«Господи, да ведь он мечтал о таком доме! – вдруг поняла Лиза. – Он не смог бы создать его лучше, даже если бы строил с самого начала! И эта река под окнами…»
Увлекшись необыкновенным ночным путешествием по галереям и анфиладам, она забыла о Юре – только слышала его голос. Сейчас Лиза оглянулась на него и вдруг поняла, что все это время он наблюдает за нею и улыбается ее восторгу, что весь этот дом предназначен только для нее, что они будут здесь счастливы и он это знает.