– Сейчас ты можешь успокоиться: тебя хранят от опасности, и ты останешься жив, что бы ни случилось. Но все-таки нельзя доверять человеку, от которого отшатывается душа, что бы он ни говорил, чем бы ни соблазнял. Ты потеряешь друга, тут уже ничего не поделаешь. А секрет жизни ты не разгадаешь, как ни бейся. Но он сам тебе откроется – там, где ты не ждешь. Он придет с человеком, который уже есть, но которого ты еще не знаешь и о котором никто еще не знает. Ты будешь любить этого человека просто так, а он тебе даст то, что ты безуспешно ищешь в одиночестве.
Старуха отпустила Юрину руку, и он вытер пот со лба. Она достала большой кокосовый орех и кивнула мальчику. Тот ловко расколол орех, и старуха вылила кокосовое молоко Юре на запястье, смазала им черную полосу – и та исчезла, словно испарилась!
Старуха встала, и Юра поднялся тоже. Она положила руки ему на плечи и медленно, внятно сказала что-то. Мальчик молчал, и вдруг Лиза почувствовала, что понимает ее слова!.. На лице Юры отразилось недоумение, он вопросительно оглянулся на мальчика.
Старуха – впервые за все время – перевела взгляд на Лизу и долго вглядывалась в ее лицо, не произнося ни слова. Потом она кивнула, словно поняв что-то, и приложила палец к губам. И, подчиняясь неведомой силе, Лиза кивнула ей в ответ…
И тут прорицательница словно потеряла к ним интерес. Она вяло опустилась на пол и замерла с закрытыми глазами.
– Что с ней? – спросил мальчика Юра. – Ей надо помочь?
– Нет-нет, – ответил тот. – Она спит. Это тяжело – спрашивать…
Юра достал из бумажника деньги и положил на стол. Но мальчик решительно отвел его руку.
– Ей не нужны деньги, мистер, – сказал он. – У нее есть больше, чем деньги, она говорила вам не для этого. А мне вы можете дать, сколько не жалко, – добавил он, покраснев.
Юра протянул деньги ему, и они с Лизой вышли из душной комнаты в яркий свет дня. Они пошли к морю по узкой улочке между коралловыми домами. Лиза взяла Юру под руку и прижалась к нему, не произнося ни слова. Вдруг они услышали у себя за спиной торопливые шаги и обернулись.
Запыхавшийся мальчик-переводчик догнал их и что-то сказал, остановившись. Юра задумчиво посмотрел на мальчика, помедлил, но все же перевел для Лизы его слова:
– Его бабушка просила еще сказать: она хотела спросить обо мне, потому что такие люди, как я, могут влиять на судьбы мира. А могут и не влиять, если сами себя разрушат, и тогда все уйдет в песок.
Выпалив все это, мальчик побежал обратно, а Лиза и Юра поднялись на корабль в молчании.
– Как странно, что эта старуха говорила такими фразами, правда? – осторожно спросила Лиза, сидя рядом с Юрой на деревянной, прокаленной солнцем палубе. – Или это ее внук переводил так… необычно? И эти арабские буквы – ты заметил, как легко она их писала?
Юра сидел неподвижно, глядя вдаль, но Лизе казалось, что он не видит сейчас ни воды, ни усталого вечернего солнца, золотящего гладь океана. Он думал о чем-то своем, и мысли его были нерадостны.
– Арабские буквы? – повторил он, встряхнувшись. – Не знаю, по-моему, ничего странного. Ничего странного – просто необъяснимо, вот и все. Помнишь, она сказала, что я все хочу объяснить, – может быть, она все-таки не права?
Он посмотрел на Лизу вопросительно, точно ища у нее поддержки, и она ответила:
– Не знаю, по-моему, она ничего подобного о тебе не говорила. Юра, родной мой, да не думай ты об этом! Ну, необычно все это было, но ведь и только, и только, правда! Не бери в голову, как моя мама говорит!
Сердце у нее разрывалось от жалости к нему. Он казался сейчас растерянным, встревоженным, и глаза его были так печальны, что Лиза не могла спокойно встречать его взгляд. Она обняла его, и он, растянувшись на теплых досках палубы, положил голову ей на колени. Лиза тихо гладила его лоб, чувствуя, как быстро бьется синяя жилка на его виске.
– Не думай о плохом, Юра, мой хороший, – говорила она. – Я тебя люблю, сказала же и гадалка, правда? Вот видишь, о чем беспокоиться! Я тебя люблю и буду любить, и все будет хорошо, ты сделаешь все, что захочешь, и жизнь у тебя будет счастливая, вот увидишь. Ну чем я хуже этой прорицательницы?
– А что она сказала тебе? – вдруг спросил он. – Ну, когда мальчик не перевел?
– Не знаю, – Лиза смешалась и даже слегка покраснела. – Я ведь не поняла…
Юра посмотрел на нее недоверчиво, но больше не спрашивал об этом.
Они вернулись домой, когда багровое огромное солнце уже утонуло в океане за горизонтом и тихая, ласковая тьма опустилась на остров Малифинолху.
После прогулки по островам, после странной встречи с прорицательницей Лиза почувствовала, что произошел перелом времени и возвращение в Москву маячит впереди так же ясно, как силуэты пальм за окном. Ей было грустно это сознавать, она гнала эти мысли, но дни от этого не становились длиннее.
Тем более что Юра переменился после поездки по островам. Отблеск беспечности и спокойствия, который Лиза с такой радостью замечала прежде на его лице, совсем исчез. Он по-прежнему подолгу плавал, нырял у рифа, он стал легче дышать, но душа его была неспокойна, и Лиза не могла этого не видеть.
Вечера они проводили на веранде. Лиза надевала белый пеньюар, который особенно нравился Юре – он говорил, что в нем она еще больше похожа на тургеневскую девушку, – и они подолгу сидели за столом. Горела свеча в глубоком бокале-подсвечнике, краснело вино в графине. Они разговаривали о чем-нибудь или просто молчали. Их нисколько не угнетало молчание наедине друг с другом.
Но в этот вечер Юра был молчаливее обычного. Он рассеянно отвечал на Лизины вопросы, без удовольствия прихлебывал вино, и, вглядываясь в его глаза при мерцающем свете свечи, Лиза не видела в них знакомых искорок.
– Что с тобой? – не выдержала она наконец. – Ты о чем так мрачно думаешь?
– Мрачно? Да нет, ни о чем особенном.
– Тебе скучно стало здесь?
– Ну что ты! При чем здесь скука, да еще с тобой. Я мечтал об этой поездке, и я нисколько не разочарован.
– Ты думаешь о той старухе? – вдруг догадалась Лиза.
– Не знаю… Нет, я все-таки не о ней думаю, – ответил он. – Не настолько я суеверный. Но о том, что она сказала…
– Юра, но что она сказала такого необыкновенного, ну что тебя так взволновало, из-за чего ты до сих пор не успокоишься? Какие-то неясные прорицания, странные слова о твоем прошлом… Ведь она ничего определенного не сказала ни о чем, ты вспомни!
– Конечно, ничего определенного, – согласился Юра. – Если бы она говорила определенно – ну, как цыганки говорят: казенный дом и все такое, – я бы посмеялся и забыл.
– Но чем она тебя так задела? – не унималась Лиза.
– Давай прогуляемся по берегу? – предложил Юра и тут же поднялся. – Просто пройдемся, на океан посмотрим и вернемся, да?