Лиза увидела Сергея на какую-то долю секунды раньше, чем раздался звон стекла и скрежет вырываемой из петель балконной двери. Она совсем не думала о нем в эти минуты – уже понимала, что они здесь одни, помочь некому, что Подколзев разыграл гнусный спектакль с этим разговором один на один, а на самом деле охранники обыскали их еще в подъезде и, мерзко усмехаясь, проводили до самой двери.
Она думала только о том, что Юра сейчас ударит и выстрел прогремит одновременно с ударом – и выстрела не остановить…
Безумная мысль мелькнула у нее в мозгу: Подколзев дернется, отведет пистолет, если она своим движением отвлечет его внимание. Только движение должно быть спокойным, даже плавным, чтобы он не выстрелил, а именно отвлекся! И когда, в ответ на сделанный ею шаг, Подколзев рванул ее к себе, – Лиза ничуть не испугалась, только подумала с досадой: нет, не удалось!..
И тут же заметила Сергея. Они успели посмотреть друг другу в глаза в ту самую секунду, когда Подколзев уже поворачивался к нему, – и Лизе показалось, что Сергей ободряюще улыбнулся ей.
Его-то «отвлекающее движение» было резким, как пушечный выстрел. Он словно рванул на себя ствол подколзевского пистолета…
Ей показалось, что все происходит одновременно: выламывается дверь, гремит выстрел, падает Сергей – и тут же она сама отлетела в сторону, упала на пол у стены, не понимая, как это произошло.
Уже потом, когда Юра катался с Подколзевым по ковру, хрустя осколками балконного стекла, Лиза поняла, что, выбив пистолет после первого выстрела, Юра вырвал ее из рук Подколзева, отшвырнул себе за спину и ударил его – так, что у того мгновенно хлынула из носа кровь. Только как это получилось у него – все одновременно?
Как всегда с нею бывало, во время сильного потрясения Лиза отчетливо, как в яркой вспышке света, замечала все подробности происходящего. Она видела, что кусок стекла торчит у Юры прямо над бровью, что губы у него разбиты, что он бьет Подколзева кулаком в лицо и голова у того глухо ударяется о стену, что наяву это выглядит страшно, а не так, как в фильмах с резиновыми ударами…
Юра отшвырнул ее изо всех сил, и она так ударилась плечом о стену, что не могла пошевелить рукой.
Сергей лежал неподвижно, и Лиза закричала оттого, что не в силах была одной рукой повернуть его вверх лицом – так неподъемно он был тяжел.
Бешеный стук в дверь раздался сразу после ее крика, и Лиза поняла: сейчас ворвутся те, с ухмылками, что обыскивали их в подъезде…
Но вместо этого она услышала голос Ромы:
– Лиза, что у вас там?! Ты дверь можешь открыть?!
Оставив Сергея, она бросилась к двери – к счастью, запертой на единственный замок: Подколзев не предполагал, что кто-то обойдет его охрану.
И – все. С тех пор Лиза видела только синеющее лицо Сергея и кровавую пену на его губах.
Она даже не поняла, почему Юра за рулем, почему они несутся по улице в его «Форде». Ведь приехала охрана, и ведь кто-то снес Сергея вниз, положил на разложенные сиденья?
Наверное, они доехали до Склифа за несколько минут; Лизе показалось, что прошла вечность.
Сергей все-таки приоткрыл глаза, но только наполовину, щелками: у него не осталось сил даже на это. Лиза видела, что он всматривается в ее лицо, словно не узнает, и, наклонившись как можно ниже, сказала:
– Это я, Сережа, я! Ты видишь меня? Я же с тобой…
В эту минуту она готова была сделать все, чтобы он выжил. Если бы он ждал от нее признания в любви – и это тоже, все, что угодно!..
Но он уже был вне этого, и Лиза почувствовала, что сейчас ему важно совсем другое, что-то другое он пытается вытолкнуть из костенеющих губ.
– Ты… его не… оставишь?.. – Лиза не поняла, спросил он об этом или сказал утвердительно.
Застывшая было красная пена снова запузырилась на его губах, глаза опять закрылись.
– Нет, Сережа, нет! – закричала она – так, чтобы он расслышал.
Но он не мог расслышать. Лиза поняла это по тому, какая страдальческая волна непонимания пробежала по его лицу. И тогда, чувствуя, что единственное, ему оставшееся, – живое прикосновение, она прижалась губами к его губам и произнесла медленно, как будто делала искусственное дыхание:
– Никогда, Сережа, я не оставлю его никогда.
Оторвавшись от его губ, Лиза увидела, что на них застыла улыбка, и поняла: он расслышал…
Ее платье набрякало его кровью, и ей почему-то стало спокойнее. Раз кровь течет – значит, он жив? Голова Сергея упиралась ей в живот, ноги его были неловко подогнуты: он не умещался в машине…
И вдруг Лизе показалось, что какая-то живая жилка дернулась у него на голове.
«Что это?» – испугалась она.
Короткое, как всплеск рыбки, движение повторилось снова. И тут она поняла, что это, и задохнулась от страха. Ведь она совсем забыла об этом!..
Сергей был свинцово неподвижен, и голова его была неподвижна, и ни один мускул не шевелился во всем его теле. Это в ней, в Лизе, в ее животе, совершилось легкое, как всплеск, движение. Ребенок впервые дал о себе знать, как будто попросил быть с ним поосторожнее в этом безумном мире, где люди готовы убивать друг друга.
Затормозив у двери приемного отделения, среди подъезжавших «Скорых», Юра выскочил из машины.
– Помогите! – крикнул он кому-то.
Каталку уже выкатывали прямо на улицу, подбежали молодой врач в зеленой хирургической рубашке и медсестра.
– С девушкой что? – быстро спросил врач.
– Ничего! – воскликнула Лиза. – Это у него кровь текла, со мной ничего!
«Мерседес» с охранниками остановился рядом, но охрана была уже не нужна. Медленно, как после тяжелой работы, Юра и Лиза прошли в приемное отделение.
Ее уже ничего не могло удивить. И когда им навстречу вышел Алексей Фомич, она поздоровалась с ним так, будто вчера рассталась.
Впрочем, Лизу он не узнал. Да и как было узнать какую-то девчонку, попавшую сюда с легким сотрясением мозга два года назад! Зато Юру он узнал сразу.
– А! – сказал он, подавая ему руку. – С тобой-то хоть все в порядке? Ничего, погоди, ничего. Может, еще и… Пойдите-ка посидите возле реанимации. Врач выйдет, скажет.
Врач все не выходил. Неподвижно, с остановившимся взглядом, Юра стоял у стены. Подошла медсестричка с зажатым в пинцете тампоном, вытерла кровь у него со лба и с губ. Он не шевельнулся, даже не вздрогнул, когда зашипела перекись.
Лиза положила руку ему на плечо. Юра посмотрел безучастно, опустил голову. Потом снова поднял глаза.
– С тобой ничего? – глухо спросил он, как будто только что ее увидел.
– Ничего, – прошептала Лиза. – С тобой что же, Юра?
Он не ответил – ему было не до себя.
Лиза первая увидела Алексея Фомича. Он шел к ним знакомой медвежьей походкой, и она сразу поняла, почему он старается не смотреть им в глаза.