– Я собираюсь использовать нашу смекалку, – спокойно ответила Галка. – Разве ты не заметил, что до сих пор она нам помогала? А что касается достижений научного прогресса, то они тоже участвуют в нашем расследовании. А визитки с адресами? А номера телефонов? А вот подслушивание и подглядывание – это вечное оружие сыщика. Даже в будущем оно не устареет. Как и смекалка.
«Тоже мне, смекалистая, – подумал Емеля. – Сначала сделает, а потом смекает. Или в лучшем случае одновременно».
Хотя, надо признать, Галкина смекалка уже не раз их выручала. Но не хвалить же Галку! Рано еще. Ни Галку хвалить, ни самому хвастаться еще было нечем. Хоть дело и продвигалось, особенно с появлением Тяпиной фотографии, но результата пока не было. Поэтому надо было побольше размышлять, а поменьше – болтать. Хотя иногда и в обычной болтовне могли проскакивать неожиданные мысли…
– Стоп! – сказал Емеля. – Что это ты ляпнула насчет номера телефона? Насчет визитки я понял, а телефон? У нас есть телефон дяди Пети, но что толку? Сегодня мы ему звонить не будем – он занят. Да и завтра… За какой конкретной помощью к нему обращаться? Мы сами не знаем.
– Но ты же сам сказал мне запомнить визитку этого человека, который оставил фотографию Тяпы, – удивленно сказала Галка. – Я и запомнила не только адрес. Его зовут Рэм Иванович Козлов, и телефон я помню. Не волнуйся, на цифры у меня память хорошая.
– Но зачем нам его телефон? – не понял Емеля.
Казалось, в череде своих вопросов он потерял способность самостоятельно соображать. Просто задавал их друг за другом, и все. Автоматически.
А вот Галка, хоть и не отличалась способностью к тщательным размышлениям, сейчас опережала Емелю. Наверное, потому, что ее мысли были уже связаны с действиями. Будущими, конечно. Но Галка затараторила так, будто совершала действия уже в эту минуту:
– А если нас в дом не впустят? А мы раз – и наберем номер телефона. Человек, знающий номер мобильника, уже вызывает некоторое доверие. Два – и назовемся, будто мы из собачьей гостиницы-парикмахерской. Мол, это вы просили нас о некоторой услуге? Пожалуйста, мы готовы вам кое-что сообщить.
– Что именно сообщить? – продолжал свои вопросы Емеля, все-таки с восхищением слушая Галкину речь.
Прямо-таки поток речи. Хорошо, что хоть вопрос можно вставить!
– Что? – запнулась Галка. – Я… пока не знаю.
Похоже, на обстоятельно разработанный план ее размышлений не хватало. Ведь она уже находилась в будущем – в зоне своих боевых действий. Хоть и не очень обдуманных, но все-таки… Все-таки что-то рациональное было в ее словах!
– А ведь верно, – согласился Емеля. – С телефоном ты хорошо придумала. Даже опережая события. Но подожди, давай вначале дом осмотрим. А то занялись возведением воздушных замков на песке. К делу надо переходить.
Галка огляделась. Наверное, в поисках воздушных замков. Но вокруг не было ни песка, ни хотя бы детской песочницы. Где же возводить замки? Пусть даже воздушные.
Дом номер двадцать пять, принадлежавший Рэму Ивановичу Козлову, отличался от соседних коттеджей. Даже не своим видом, а видом забора, окружавшего его. Это было сплошное бетонное укрепление с глухими воротами. Хорошо еще, что дом стоял на пригорке, поэтому сравнительно издалека можно было разглядеть и высокое крыльцо. В доме была надежная дверь, над которой размещались маленькие камеры слежения на шарнирах. Но главное, во что пристально всматривался Емеля, была какая-то слабенькая красненькая паутинка, словно опоясывающая дом по периметру.
– А это что? – спросил он Галку. – Что это за красные ниточки?
Галка вгляделась и вздохнула:
– Это лазер. Я помню, папа рассказывал маме о новой системе наружной охраны – лазерной. Вот это и есть достижение научного прогресса. Понимаешь, даже если мы и перелезем через забор и даже если скроемся каким-то способом от камер, через эти пучки света нам не проникнуть. Сразу сработает сигнализация.
– Ну, во-первых, мы и не собираемся пока пробираться в дом, – все-таки разочарованно вздохнул Емеля. – Получается… целая неприступная крепость! Значит, есть что охранять этому Козлову! А во-вторых, ты же сама говорила про телефон. Если гора не идет к Магомету, значит, Магомет вызовет гору… по телефону!
И Емеля улыбнулся, довольный своим переделыванием пословицы.
– Ну что, звонить? – нетерпеливо спросила Галка, прицеливаясь пальцем в клавиатуру мобильника.
Что-то не позволяло Емеле согласиться. Чего-то еще недоставало перед этим последним действием…
– Подожди, Галка, – сказал он. – Ты, конечно, любишь – телефон в руки, как пистолет, и в бой. Но давай все еще раз проанализируем.
От этого слова Галка даже глаза закатила. Как будто она была маленьким ребенком, которому десятый раз за день предлагают манную кашу.
– Да все ясно! – раздосадованно воскликнула она. – Звонить надо, и точка!
– Нет, ты попробуй ответить мне на один вопрос и поймешь, что ничего тебе не ясно. С чего ты взяла, что Тяпа находится в этом доме?
Галка застыла как громом пораженная.
Так она стояла, как скульптура в парке. Емеля даже хмыкнул:
– Ты похожа на… как ее… эту… пионерку с мобильником!
Наверное, он сказал смешно, потому что Галка прыснула и поправила его:
– У пионерок не было мобильников, они с этим… как его… с горном стояли.
– Ну, мобильник тоже своеобразный горн. Сигналы передавать можно.
– Я тебя, Емель, совсем не понимаю, – сказала Галка. – Сам говоришь, что сигналы можно передавать, и сам сказал, что никуда звонить не надо.
– Да перепутала ты все! Я не говорил, что звонить не надо. Я только хотел тебе сказать, что мы не все тщательно продумали. И торопиться нечего, надо беречь ту цепочку, которую мы выстроили. Сейчас ты ее своим неосторожным движением – раз, и оборвешь.
– Всегда я виновата, – обиделась Галка. – Ну, давай, рассуждай, а я отдохну пока. Хочешь, про себя рассуждай. Или тебе слушатель нужен?
– Я не артист, – сказал Емеля. – И рассуждаю не для того, чтобы покривляться. А чтобы тебя жизни поучить.
– Ой-ой-ой! Какой умный! – прищурилась Галка. – Скажи лучше, с чего ты взял, что Тяпы там нет? Он же фотографию показал.
– Мало ли что, – сказал Емеля. – Он же не сфотографировал ее на этом крыльце под лазерными лучами. Может, ему кто-нибудь сказал: вот такую собаку ищи. А у него такой собаки нет, вот он и приехал за ней. Из зависти.
– Нет, Емель, мне кажется, он о ней говорил… как о своей. И про уши, и про ум. Где он видел, как у нее уши раздвигаются? – запальчиво воскликнула она.
– У своего знакомого и видел, – отрезал Емеля.
Он понимал, что спорят они о чем-то совсем несущественном. Но что делать? Большинство всех на свете споров именно таковы. Через несколько фраз суть словесного конфликта отходит на второй план, а начинается какая-то непонятная игра, в которой зачастую победу одерживает не тот, что прав, а тот, у кого запальчивости больше.