Ехать, правда, было скучновато. Автобус медленно полз по Кольцевой, а Кит Китыч всю дорогу листал свой сценарий, делая карандашом пометки на его разграфленных листах.
Потом им пришлось долго объясняться в бюро пропусков "Мосфильма", потому что у ребят, конечно, не оказалось при себе никаких документов. Да и какие документы они могли бы носить с собой? Паспортов-то у них не было.
- Как кот Матроскин и Шарик, - пробормотал Петич. - Документов у нас нету, почтальон Печкин нам посылку выдать не может!
Наконец, пройдя по длинным коридорам студии, вся компания попала в небольшой зрительный зал. Ребята расселись, а Кит Китыч пошел в аппаратную, отделенную от зала стеклом, и стал что-то объяснять человеку, который возился с кинопроектором.
- Только, пожалуйста, не шуметь и не задавать ненужных вопросов, попросил режиссер, вернувшись в зал.
Это предупреждение было излишним. Во всяком случае, для Вильки. Она даже дыхание затаила. Еще бы! Ведь сейчас она, может быть, увидит себя на экране!
А уже через десять минут Вилька решила, что лучше бы она осталась сегодня дома... Не пошла бы в парк, не встретила бы Кит Китыча, не поехала бы на киностудию и не увидела бы этих долгожданных кадров. Во время съемок ей казалось, что она так ловко двигается перед камерой, так хорошо разговаривает, так лукаво улыбается! А получилось...
Глотая слезы, она следила за неуклюжей кудлатой девчонкой в деревенском сарафане, которая неестественно таращила глаза, разговаривая с барином Троекуровым. От того, что пленка крутилась без звука, Вилька казалась себе ещё более нелепой. Она не удержалась и расстроенно шмыгнула носом.
- Ты чего? - прошептал Петич. - Очень даже классно выглядишь! Прям артистка настоящая, зря я над тобой прикалывался.
Вилька благодарно взглянула на него. Уж от Петича-то она совсем не ожидала поддержки!
- Ну как, милая барышня? - спросил Кит Китыч, когда закончился эпизод с Вилькиным участием. - По-моему, неплохо. Что ж, с дебютом тебя!
В зале включился свет. Вилька не знала, куда девать глаза: они сияли, как два разноцветных огонька - то ли счастливо, то ли смущенно.
- А хотите, - вдруг сказал Кит Китыч, - кое-что ещё посмотреть? - И, не дожидаясь их согласия, скомандовал киномеханику: - Давай, Коля, сорок первый год.
Снова погас свет, и на экране заплясали черно-белые кадры. Сначала ребята не поняли, что на них заснято, но уже через пару минут они стали узнавать знакомые места. Панорама парка, центральная аллея, дворец, ротонда, огромный дуб с широким дуплом... Кадры мелькали без звука, но ребятам и не нужен был звук. Так интересно было видеть знакомые дорожки, старый фонтан, который на экране ещё работал - взмывали вверх невысокие тоненькие струйки. Дворец, несмотря на черно-белое изображение, выглядел намного свежее, чем теперь. Как только что построенный!
Ясно было, что это не фильм, а просто разрозненные кадры. То мелькали интерьеры дворца, то вдруг возникали сцены в парке... Ларика особенно удивили деревья. Не очень-то они и изменились, разве только стволы стали толще. А ведь Кит Китыч говорил, что снимали этот фильм ещё перед войной. Получается - шестьдесят лет назад!
"А может, старые деревья уже упали и подросли новые? - размышлял Ларик. - Да нет, наверное, эти дубы и липы просто так медленно растут. Ведь говорят же о них: вековые".
Пленка закончилась.
- Ну вот, - сказал Кит Китыч. - Это и есть старый "Дубровский"... То, что от него осталось.
- Тот фильм, который ваш отец снимал? - взволнованно спросил Ларик.
Спросил - и тут же ойкнул. Потому что Петич изо всех сил наступил ему на ногу. Ведь о фильме, который снимал отец Китыча, разговаривали режиссер и Колобок! А на этот разговор ни Петич, ни Ларик официально приглашены не были...
- Я в одном справочнике читал... - запоздало промямлил Ларик. - То есть в словаре... В смысле, в киноэнциклопедии...
К счастью, режиссер не обратил внимания на его оговорку. Наверное, он был так погружен в размышления о фильме своего отца, что Ларикова осведомленность показалась ему естественной.
- Да, - кивнул он и нетерпеливо спросил киномеханика: - Коля, ты же говорил, что-то ещё есть?
- Сейчас, сейчас налажу, - донеслось из аппаратной. - Техника у нас, Никита Никитыч, на грани фантастики.
На минуту загорелся свет. Потом опять погас. Теперь уже пошли не отрывки из фильма, а кадры какой-то хроники. Но тоже о дворце! В знакомых залах стояли ящики, люди бережно укладывали в них вещи, словно готовились к переезду. Со стен снимались картины, какое-то старинное оружие, из стеклянных шкафов доставали посуду...
- Музей готовят к эвакуации, - громко объяснил Кит Китыч. - Эти кадры сняты примерно пятнадцатого октября - когда фашисты были уже у самой Москвы. Только тогда и фильм прекратили снимать - буквально в последние минуты. А вот оператор все же снял, как люди работали. Смотрите, даже видно, что они торопятся... А вот и он!
Тут ребята увидели человека, похожего на Кит Китыча, и поняли, что это и есть его отец. Для этого и вглядываться было не надо. Даже усы у Кита-старшего были точь-в-точь такие же, как у его сына!
И вдруг Вилька вскрикнула от удивления.
- Ты чего? - спросил Петич.
Она пока ещё сама не понимала. Ей показалось... Но кадры замелькали дальше, и Вильке ничего не оставалось, как следить за тем, что происходило на экране. Вот рядом с отцом Кит Китыча опять промелькнул паренек, опять и опять...
- Я его точно где-то видела! - взволнованно прошептала Вилька. Только вот где?
- Да это ж Китыча отец, - тоже шепотом объяснил Петич. - Нигде ты его не видела, просто они похожи.
Конечно, он считал Вильку дурочкой, которая не понимает простых вещей. Но ведь она говорила совсем не о Китыче-старшем, его-то она и без Петича узнала!
- Стоп! - не выдержала она. - Ой, можно остановить?
- Останови, Коля, - сказал режиссер и обратился к Вильке: - В чем дело?
Киномеханик остановил аппарат, включил свет.
- А можно ещё раз прокрутить? - Вилька совсем смутилась.
- Можно, конечно, - пожал плечами Кит Китыч.
Опять замелькали кадры. И тут Вилька ясно разглядела, как странно смотрит с экрана паренек, сразу показавшийся ей знакомым! Высокий и худой, он был похож на гвоздь с кривой шляпкой - потому что смотрел только прямо перед собой, задирая голову и прищурив глаза...
- Я его знаю! - закричала Вилька. - Я знаю его, знаю! Он работает в театре, я его только вчера видела!
Включился свет. Кит Китыч долго молчал, потом проговорил:
- Я уже привыкаю к тому, что с вами надо быть готовым ко всяким неожиданностям. Ты не ошиблась, милая барышня?