– Семья, – предположил Уолт. – Потому их и похоронили вместе.
Под правым локтем ребенка мы увидели деревянную лошадку. Должно быть, его любимую игрушку. Умом я понимала: эти люди умерли очень давно, две тысячи лет назад, если не больше. Но все равно глаза у меня были на мокром месте. От трех мумий веяло такой грустью, словно их похоронили только вчера.
– Отчего они умерли? – вслух спросила я.
– От изнурительной болезни, – послышался голос из коридора.
Я мгновенно схватилась за посох. Уолт посветил фонариком в дверной проем. Мы увидели, как в погребальное помещение вошел призрак. Почему я так решила? Просто сквозь него просматривалась стена. Это был грузный пожилой мужчина с коротко стриженными седыми волосами, бульдожьими челюстями и сердитым выражением лица. Судя по одежде, римлянин, но с подведенными на египетский манер глазами. Так мог бы выглядеть Уинстон Черчилль, если бы знаменитый британский премьер-министр явился на закрытую костюмированную вечеринку. Но насколько я знала из школьного курса истории, римские мужчины не разрисовывали себе лица.
– Новые покойники? – спросил призрак, настороженно глядя на нас. – Давно не видел новичков. Где ваши тела?
Мы с Уолтом переглянулись.
– Вообще-то мы в них пришли, – сказала я.
Призрак удивленно вскинул брови.
– Di immortales! [6] Вы живые?
– Пока что да, – ответил Уолт.
– Значит, вы принесли дары. – Призрак радостно потер руки. – Нам говорили, что вы придете. Мы ждали. Очень долго. Целые века. Где же вы были?
– Видите ли…
Мне не хотелось сердить призрака. Тем более что его облик стал ярче, а в магии такое нередко кончалось взрывом.
– Наверное, мы вначале должны представиться. Меня зовут Сейди Кейн. А это Уолт.
– Понятно. Вам мое имя понадобится для заклинаний.
Призрак откашлялся.
– Меня зовут Аппий Клавдий Ират.
Наверное, на нас это должно было произвести впечатление. Но тут я допустила бестактность.
– А имя-то не египетское, – заметила я.
Мои слова явно обидели призрака.
– Разумеется, не египетское. Римское. Но мы слишком увлекались этими проклятыми египетскими традициями, вот и оказались здесь. Начну с того, что меня отправили в этот забытый богами оазис вместе с легионом солдат. Можно подумать, Риму так важны были здешние финики! Потом я смертельно заболел. Уже на смертном одре я говорил жене: «Лобелия, хочу быть похороненным по нашей старой римской традиции. Никаких местных глупостей». Где там! Она и слушать не хотела. Велела мумифицировать меня, чтобы мой ба навеки оказался заперт здесь. Ох, эти женщины. А сама поди вернулась в Рим, и, когда умерла, ее похоронили по римской традиции.
– Лобелия? – повторила я.
Странное имечко. У каких родителей хватило фантазии так назвать свою дочь?
Призрак стоял со скрещенными руками и обиженно пыхтел.
– Чувствую, вам совсем не хочется слушать мою болтовню. Кстати, можете называть меня Бешеный Клод. Кажется, мое имя так переводится на ваш язык.
Меня удивило, что призрак римлянина говорит по-английски. А может, я просто понимала его мысли. В любом случае мне не особенно понравилось его имя.
– Можно уточнить? – спросил Уолт. – Вас зовут бешеным, потому что вы очень сердитый или потому что у вас с головой не все в порядке?
– По обеим причинам, – ответил Клод. – Поговорим лучше о дарах. Я вижу посохи, жезлы и амулеты. Должно быть, вы – жрецы местного Дома жизни? Что ж, это хорошо. Тогда вы должны знать, как надо действовать.
– Конечно! – с готовностью воскликнула я. – Мы знаем.
Клод сощурился.
– Клянусь Юпитером – вы же новички! Неужели в храме вам даже не объяснили наши затруднения?
Я издала неопределенный звук, боясь, что любое мое слово может вызвать у призрака вспышку гнева.
Клод подошел к постаменту, где лежали три мумии.
– Смотрите! Это Люций, Флавия и маленький Пурпенс. Они умерли от ужасной эпидемии чумы. Я здесь так давно, что могу рассказать вам историю любой из здешних мумий.
– Неужели они разговаривают с вами? – спросила я, отойдя подальше от постамента.
Малыш Пурпенс уже не казался мне милым ребенком.
Безумный Клод нетерпеливо взмахнул рукой.
– Иногда. Но реже, чем в былые дни. Теперь их души почти все время проводят во сне. Поймите: какой ужасной ни была смерть этих людей, их судьба после смерти оказалась еще ужаснее! Всех нас – я имею в виду всех римлян, живших в Египте, – хоронили по египетской традиции. Местные обряды, местные жрецы, мумифицирование тел ради последующей жизни и так далее. Мы думали, что получаем, так сказать, двойные гарантии. Две религии, думали мы, обеспечат нам более счастливую жизнь после смерти. Но египетские жрецы, которых мы застали, были уже совсем не те, как в древности. Вместо магии вы дурачили всех подделками под магию. К тому времени, когда римляне завоевали Египет, вы растеряли едва ли не все свои магические знания. Но разве у вас хватило совести признаться в этом? Нет! Вы охотно сдирали с нас деньги, всучивая нам фальшивки.
Я отодвинулась подальше, поскольку свечение Бешеного Клода сделалось опасно ярким.
– Вообще-то у Дома жизни всегда были опытные маги, – осторожно сказала я. – И они сурово наказывали шарлатанов.
– Вам это лучше знать, – огрызнулся Бешеный Клод. – Мы слишком поздно поняли, что египетские ритуалы не допускают половинчатости. А что получили мы? Мумифицированные тела и привязанные к ним вечные души? И полное отсутствие проводников в иной мир. Понимаете? Никто нас туда не провожал. Никто не приносил даров, чтобы кормить наши ба. Знаете, как я голоден?
– У нас осталось вяленое мясо. Можем угостить, – предложил Уолт.
– Мы не могли, как достойные римляне, перейти в чертоги Плутона, – продолжал Бешеный Клод. – Ведь наши тела были приготовлены к иному посмертному существованию. И в Дуат мы тоже не могли отправиться, поскольку над нами не совершили должный ритуал. Вот и получается, что наши души маются здесь, привязанные к запеленатым телам. Вы хоть понимаете, насколько тягостно такое существование?
– Если у тебя есть ба, почему тогда нет птичьего тела? – удивилась я.
– Слушать надо внимательно! Я уже сказал: у нас получилась невообразимая смесь римской и египетской традиций. Я – не настоящий римский призрак, и у меня нет настоящего египетского ба. Имей я крылья, давно улетел бы отсюда! Кстати, который сейчас год? Какой император правит?
– Его имя… – Уолт кашлянул, затем торопливо продолжал: – А знаешь, Клод, я уверен, что мы сможем тебе помочь.