— За это его могут упечь за решетку лет на десять, — мрачно промолвил Куинн.
— Возможно, — согласился я.
В восемь семнадцать жюри вынесло вердикт.
Присяжные гуськом вошли в зал суда. У некоторых женщин глаза были на мокром месте.
Председатель жюри, мрачноватый загорелый владелец ранчо, доложил суду, что вердикт вынесен.
Суд прошел через обычные формальности, и вердикт был зачитан. Присяжные признали подсудимого виновным в непредумышленном убийстве.
Председатель прочистил горло.
— Может ли суд меня выслушать, ваша честь?
— В чем дело? — спросил судья.
— Присяжные единодушно выражают сочувствие обвиняемому, но они сочли, что закон требует признать его виновным в непредумышленном убийстве.
— Хорошо, — кивнул судья. — Вердикт принят, и присяжные свободны. Какого приговора требует обвинение?
— Одну минуту, ваша честь, — вмешался Куинн.
Он склонился над перилами, чтобы посоветоваться со мной.
— У тебя при себе Уголовный кодекс? — спросил я.
— Да.
Я протянул ему записку.
— Прочти это судье.
Куинн посмотрел на клочок бумаги и сдвинул брови.
— Суд ждет, мистер Куинн, — напомнил судья Лотон.
Куинн медленно шагнул назад к столу защиты.
— Если позволит суд, — сказал он, — я считаю справедливым заявить, что в этом деле я пользовался советами мистера Дональда Лэма, который имеет юридическое образование. Только что я получил от него настолько поразительный документ, что мне нужно время, чтобы полностью в нем разобраться. Суть его сводится к тому, что убийство является преступлением, судебное преследование за которое может быть возбуждено в любое время.
— Разумеется, и в этом нет ничего удивительного, — кивнул судья.
— Однако, — продолжал Куинн, — есть определенное исключение. В отличие от убийства первой и второй степени, непредумышленное убийство может преследоваться только в течение трех лет с момента совершения преступления. Таким образом, коль скоро подсудимый осужден за непредумышленное убийство, совершенное более трех лет назад, у суда нет иного выбора, кроме как освободить его. Разумеется, вердикт «непредумышленное убийство» оправдывает подсудимого от обвинений в убийстве первой и второй степени.
Судья Лотон посмотрел на окружного прокурора, потом на Куинна и, наконец, устремил внимательный взгляд на меня. Его лоб слегка наморщился, но мне показалось, что в уголках его рта мелькнула улыбка.
— Покажите мне записку, которую вам только что передали, мистер Куинн, — попросил судья.
Куинн принес ему записку.
Судья Лотон провел ладонью по волосам и стал рыться в Уголовном кодексе.
— Желает ли окружной прокурор сделать заявление по этому поводу? — спросил он у Эрвина.
— Окружной прокурор абсолютно не готов обсуждать этот вопрос в данный момент, — ответил Эрвин.
— Ну, — промолвил судья, — по-моему, спорить тут не о чем. Я прочитал в записке, что мистер Лэм ссылается на знаменитое дело так называемого Человека-паука, который прожил несколько лет на чердаке дома своей жертвы. Защиту в этом деле представлял Эрл Сили Уэйкмен. В процессе возникла такая же ситуация. Теперь, когда внимание суда было привлечено к этому делу, суд припоминает, что доводы защиты были признаны убедительными.
Добавлю, что решение, которое суд намерен вынести в данных обстоятельствах, вызывает сочувствие суда и, несомненно, вызовет сочувствие жюри. Суд не вполне убежден, что некоторые показания, данные по этому делу, следует принимать за чистую монету.
Учитывая тот факт, что подсудимый был признан невиновным в убийстве первой и второй степени, а срок, по которому он мог быть осужден за непредумышленное убийство, давно истек, вердикт жюри аннулируется и обвиняемый освобождается из-под стражи.
То, что началось в зале суда, походило на ад кромешный. Зрители ликовали. Репортеры влезали на стулья, столы и куда угодно, где можно было сделать снимок.
Я подчеркивал, что Элизабет Эндикотт при всех обстоятельствах сохраняла бесстрастное выражение лица.
Но на сей раз эмоции вырвались наружу. С сияющими глазами, со слезами, текущими по щекам, она подбежала к Джону Энселу, обняла его и поцеловала.
Потом, прежде чем я успел опомниться, она стала целовать меня, шепча слова благодарности.
Судья Лотон оставил попытки восстановить порядок и, улыбаясь, вышел из зала.
Миссис Эндикотт поцеловала Берту, потом поцеловала Барни Куинна.
Берта Кул подошла ко мне.
— Все-таки ты башковитый сукин сын, — сказала она.
Для Берты дело закончилось спустя два дня после вердикта, когда от миссис Элизабет Эндикотт пришел чек на пятнадцать тысяч долларов.
Для меня же оно закончилось несколькими неделями позже, когда я получил по почте конверт.
Обратного адреса на нем не было. Мой адрес был написан женским прочерком. От конверта пахло духами. Внутри лежала газетная вырезка. Заголовок гласил:
«Банкир задержан по обвинению в похищении и изнасиловании».
Статья сообщала, что Купер Фрэнклин Хейл, известный банкир из Ситрес-Гроув и глава инвестиционной компании Хейла, был арестован на основании жалобы мисс Стеллы Карие.
Хейл вроде бы занимался ее капиталовложениями.
Между ними возникли расхождения. Мисс Карие заявила, что Хейл использует ее деньги и ее доверие для поддержки собственных инвестиций.
Хейл прибыл на квартиру своей клиентки и предложил прокатиться на машине и «все обсудить».
Спустя два часа один автомобилист подобрал мисс Карие. Она была покрыта грязью и царапинами; на ней разорвали одежду, оставив ее почти обнаженной.
Мисс Карие заявила, что Хейл остановил машину в уединенном месте и попытался перевести финансовые затруднения в романтическую интерлюдию. Получив отказ, он пришел в бешенство, вытащил ее из машины в придорожные кусты и набросился на нее.
Согласно мисс Карие, ей удалось вырваться только после того, как она была вынуждена подчиниться грубой силе.
Хейл клялся, что это клевета и что ему было незачем прибегать к силе.