– Давайте пить чай с тортом, – предложила Ольга Леонидовна.
Они вдвоем с Настеной пытались исправить безнадежно испорченный вечер знакомства. Ираида Владимировна улыбалась, но явно была расстроена глупой шуткой невестки. Сама невестка сидела туча тучей. Сын тоже чем-то озаботился и на вопросы отвечал невпопад.
– Давайте, – поддержала ее Настена и бросилась на кухню помогать.
– Я на диете, – буркнула Люся и продолжила разбирать на своей тарелке останки утки.
– Может быть, добавочки? – предложила Ираида Владимировна. – Тебе теперь есть нужно за двоих.
Федор застонал и выскочил из-за стола.
Следом за ним побежала Настена. Добрая душа, она старалась, как могла. Но атмосфера все равно оставалась холодной и натянутой. Если бы у Люси на самом деле была такая свекровь, то она благодарила бы небеса каждый день! Ни словом Ираида Владимировна не обмолвилась о том, как Люся нахамила ей по телефону, и приняла невестку очень гостеприимно. В отличие от надменной и недоверчивой Ольги Леонидовны. Хотя, как предполагалось, недоверчивой должна была быть Ираида Владимировна.
Остаток вечера из-за расстроившегося Федора был скомкан, как ненужный листок бумаги, на котором подруги планировали свой грандиозный обман.
И что? Он вполне удался. Ираида Владимировна, как и ее сын, нисколько не сомневались в женитьбе. Смолкин вообще забыл про свой затерявшийся паспорт, смирился со знакомством жены и матери. Теперь его волновало другое. Беременность Люськи.
Та, довольная, что вечер близится к завершению, даже разрешила себя поцеловать. Ираида Владимировна нежно чмокнула ее в щеку и посоветовала не волноваться. Если что, то она всегда готова прийти на помощь своей беременной невестке. Люся чуть не расплакалась от досады. Она сильно сжала руку Настены, и та снова ойкнула.
– Что-то болит?! – испугался Смолкин, глядя на Белкину заботливым взглядом. – В боку колет? Не аппендицит?
– Она беременная, она, – подтолкнула его бесцеремонно к жене Ольга Леонидовна.
Люська улыбнулась, мол, пусть делает, что хочет, ей уже все равно.
– Странные отношения, – заявила приятельница Ираиде Владимировне, как только за дорогими гостями закрылась дверь. – Куда выходят твои окна?
– Во двор, – недоуменно ответила та.
– Очень хорошо, – Ольга Леонидовна бросилась к выключателю, и комната погрузилась в темноту. Она откинула занавески и облокотилась на подоконник. – Иди сюда!
– Что там? – заинтересовалась Ираида Владимировна.
– Я же говорила, что-то у них не так, – зловеще прошептала приятельница и кивнула в сторону удаляющейся тройки.
– Бабник! – недовольно поморщилась Ираида Владимировна и отошла.
Они шли на остановку общественного транспорта. Люся бодро шагала впереди, а сзади нее плелись Федор с Настеной. Та что-то ему шептала, успокаивая, а он придерживал ее за талию. Этот его жест и показался Ираиде Владимировне слишком фривольным. При живой-то супруге обниматься с ее подругой?! Ничего хорошего она от сына не ожидала. Так и есть. Бабником он был, бабником и остался.
– А мне эта Настя понравилась, – оторвавшись наконец-то от окна и включая свет, сказала Ольга Леонидовна. – Веселая, скромная девочка. Общительная. Не то что твоя рыжуха, проскучала весь вечер. Даже семейные альбомы отказалась смотреть.
– У них теперь своя семья, – вздохнула Ираида Владимировна. – Только я подозреваю, что бедная девочка с Федором не очень-то счастлива.
– Бедная девочка?! – возмутилась Ольга Леонидовна. – Да она из твоего Федора веревки вьет! – Она налила себе чаю в чашку и пододвинула блюдце с тортом. – И из своей подруги. Как рявкнуда на ту «Сидеть!», я аж с перепугу сама села.
– Нервничает, – пыталась оправдать ее Ираида Владимировна. – Она же в положении…
– А что, плохое у нее положение?! Такой мужчина рядом. Хотя за ним нужен глаз да глаз, – внезапно согласилась приятельница. – Чужих баб обнимает…
– Вот и я о том же, – вздохнула мать Смолкина. – Может, потому она грубая и нервная.
– Может, – согласилась с ней Ольга Леонидовна. – Только мне все равно другая понравилась больше.
– Жаль, что ты не мой Федор, – грустно усмехнулась Смолкина-старшая.
Остаток вечера подруги провели за душевной беседой, думая о будущем, о внуках, о своих невестках… Правда, в отличие от Смолкиной, своей невестки у Ольги Леонидовны еще не было. Но это вовсе не означало, что ее не будет никогда. Когда-нибудь сын женится…
В общем и полностью вечер знакомства все же состоялся. Только вместо злобной мамаши мужа, как ожидала Люся, ее встретила вполне приятная женщина. Естественно, уж лучше бы Люся пошла на свидание к Глебу, но выбирать ей не приходилось. Ираида Владимировна настаивала и получила. Мнимую невестку с мнимым потомством! Молчи, совесть, молчи. Как же теперь выкручиваться из этой щекотливой ситуации?
Людмиле Селивановой не впервой приходилось выкручиваться. Она любила рискованные предприятия, на которые отваживалась из добрых побуждений. Вот и это затеяла ради подруги. Но, как говорится, благими намерениями выстлана дорожка в ад. Ее личный ад – это милая мамаша Смолкина, свято уверовавшая в то, что у нее скоро будет внук.
Люся обернулась. Смолкин все также обнимал за талию Настену. Впрочем, если у них все будет продолжаться в том же духе, то внук не за горами. И настоящая невестка тоже! Это ее окрылило. И Люся стала опять успокаивать себя, что обман на самом деле не такой уж и обман, раз совершается ради доброго дела. Что нужно продолжать дурачить Федора до тех пор, пока тот сам не признается, что любит не Люську, а Настену. Да он никогда и не говорил, что любит, и она никаких иллюзий по этому поводу не строила. Вот уж пословица про рака на безрыбье к ней совсем не относится. Вернее, это она не относится к ракам, как к рыбам. Да и зачем ей этот Федор Смолкин?! Ах, да. Продолжать его обманывать… Что у них там по плану?
Якобы племянник! Беременностью она заморочила ему голову, теперь остается посадить на его шею шустрое пятилетнее или трехлетнее, Люся не разбиралась в возрасте детей, существо мужского пола с садистскими наклонностями. Других в ближайшем окружении Селивановой не было. Этот малыш был племянником Эллочки, и договоренность о его аренде была давней.
Люся обернулась еще раз и рассмеялась. Ничего бедному Смолкину не поможет. Она его доконает! Она его доведет до той черты, у которой он возопит от бессилия. Нет, она не стерва. И ревность здесь ни при чем. Люся его нисколько к Настене не ревнует. С чего бы ей его ревновать?!
Мать Смолкина жила неподалеку. До нее добирались пешком минут пятнадцать, обратно шли полчаса, из-за того, что Настена о чем-то пыталась договориться с Федором. Люсе показались эти полчаса вечностью, но она не стала тревожить пару. И правильно сделала. Как чувствовала! Все-таки у нее был внутренний голос, который подсказывал ей, как нужно вести себя в той или иной ситуации.