— У меня их отобрали ваши люди. Но там есть все. Николай Аркадьевич заглянул в лежавший перед ним конверт. Там было удостоверение и деньги. Удостоверение было действительно на майора Никитинского, сотрудника управления личной охраны Президента.
Генерал почувствовал, что придется возвращаться в провинцию.
— Вы больше не работаете в ГРУ? — спросил Вадим Георгиевич.
— Уже целый год. Я перешел в охрану с ноября девяносто третьего.
— Мы об этом не знали, — очень спокойно сказал генерал.
— Я просто этого не афишировал, — улыбнулся Никитинский, — лучше нужно работать, товарищ генерал.
— Вы не хотите отвечать на мои вопросы?
— Вы же знаете наш статус. Только в присутствии Коржакова или Барсукова, [5] — гордо заявил Никитинский, понимая, что ни первого, ни второго в ФСК пригласить не решатся.
— Вам придется ответить на наши вопросы, — вдруг произнес пожилой генерал.
— Вы с ума сошли, — разозлился Никитинский, — какое вы имеете право?
— Вы обвиняетесь в организации убийства нескольких людей, в связях с преступной группой. Вы будете отвечать на наши вопросы?
— Какие убийства, какие группы? Не буду ничего говорить.
— В таком случае вы можете быть задержаны в соответствии с новым указом Президента на срок до тридцати суток.
— Перестаньте молоть чушь, — закричал взбешённый Никитинский.
Вадим Георгиевич чуть кашлянул.
— Господин Никитинский, я старше вас намного и по званию, и по возрасту. Будьте добры вести себя как полагается.
Никитинский умолк, тяжело дыша.
— Вам ясны ваши права? — строго спросил генерал. Майор, бросив сигарету, отвернулся.
— У вас будет очная ставка с неким Артуром Меликянцом, получавшим от вас задания по организации террористических действий. Нас интересует только один вопрос — кто ставил перед вами эти задачи?
Никитинский снова молчал.
— Считайте себя разжалованным, — убежденно сказал он.
— Это даже хорошо, — парировал генерал, — посижу с удочкой на пенсии. Давно мечтал.
— Вы, видимо, не совсем понимаете, — попытался взять себя в руки Никитинский, — я сотрудник специального отдела личной охраны Президента. На все вопросы я могу отвечать только в присутствии своего начальства, согласно моему статусу.
— Мы информируем ваше руководство, — холодно пообещал генерал, — больше ничего не хотите добавить?
— Больше ничего.
Вадим Георгиевич нажал кнопку селектора.
— Уведите арестованного.
Никитинский изумленно посмотрел на генерала.
— Задержанного, — поправил он.
— Я сказал правильно, — упрямо возразил генерал, — вы арестованы по подозрению в совершении тяжких преступлений. Уведите его.
Когда Никитинского увели, Николай Аркадьевич, стараясь не глядеть на Подшивалова, спросил у генерала:
— Может, не так строго? Все-таки личная охрана Президента.
— Он убийца, — твердо сказал Вадим Георгиевич. В этот момент раздался телефонный звонок. Из Брюсселя звонил Меджидов.
— Нас здесь радушно встретили, — доложил генерал Меджидов, — даже попытались залезть к нам в номер. Мы смогли их всех взять. Всю группу возглавлял полковник Пашков, он раньше работал в ГРУ, а теперь работает в какой-то ассоциации. Нужно задержать Никитинского.
— Уже арестовали. Пашков дает показания на Никитинского?
— Еще какие. Все организовывает этот майор. Пашков ему только помогал. Но самое главное, Пашков рассказал об убийстве Семенова. Запишите: Евгений Семенов, его застрелил Никитинский в октябре девяносто третьего года. Сам лично, на глазах у Пашкова. Они искали документы по приказу представителя личной охраны майора Никитинского. Все показания мы уже записали на пленку. Арестованных выдадим бельгийской полиции, нам они в посольстве ни к чему. — Вы просто молодцы, — не удержался Вадим Георгиевич, — вы нас здорово выручили. Наше посольство уже получило соответствующие инструкции. Срочно доставьте Пашкова к нам на Лубянку. Кажется, мы все-таки распутали этот клубок.
— Да. Теперь уже нет никаких сомнений. Вся деятельность координируется несколькими офицерами личиной охраны. Догадываетесь, кто за этим стоит?
Вадим Георгиевич испугался. Впервые в жизни.
— Да, — хрипло сказал он, — догадываюсь.
Из истории гипотез
Гипотеза № 6
Настоящий процесс становления начался довольно давно, когда Борис Ельцин еще был в опале. Бросив скандально ославленного партийного функционера, карьеристы и аппаратчики даже не подозревали, какой промах они совершают. Но в истории Советского государства такого прецедента никогда не было. Как не могло быть вообще опальных министров. В тридцатые годы людей убирали целыми семьями, в семидесятые мирно отправляли на пенсию, в безызвестность. У Ельцина все получилось совсем иначе. Опальный министр, назначенный на свою должность уже после эффектного остракизма, коему его подверг Горбачев на Пленуме Московского горкома, он был избран депутатом парламента, а затем спикером российского парламента. И на всех этапах его нелегкой борьбы с Михаилом Горбачевым за спиной Ельцина незримо стояла фигура Александра Коржакова, будущего начальника личной охраны Президента.
Нет сомнений, что на первоначальном, этапе Коржаков был по-своему предан Ельцину и искренне привязан к нему, понимая, что его дальнейшая судьба напрямую зависит от успешной карьеры самого Ельцина.
Но с течением времени Коржаков из простого начальника личной охраны превратился в самую зловещую фигуру российского руководства. Как профессионал, Коржаков ничем себя особенно не проявил, и после отставки Ельцина с поста Первого секретаря Московского горкома, он также был отправлен отдохнуть, на пенсию. Оставшийся не у дел Коржаков на добровольных началах осуществлял охрану Ельцина, понимая, что перспектив в коммерческих структурах у него нет никаких.
Специалистом-психологом, каким и должен быть начальник личной охраны, Коржаков оказался ниже среднего. Он был только хорош в качестве рядового сотрудника личной охраны. Именно он в августе девяносто первого разрабатывал бредовые планы переодевания Ельцина, заказывал ему накладные усы и бороду, как в дешевых американских детективах, для последующего бегства, в случае необходимости, из Белого Дома. Трудно себе представить неузнанного Ельцина, даже с накладной бородой, тем более, что Президент имел ярко выраженный физический недостаток, который вообще невозможно было скрыть. Отсутствие двух пальцев левой руки и сама фигура Президента делали любую маскировку не просто наивной, но и смешной.