— Для тебя нет ничего святого, Килкерн!
Люсьен скривил губы. Он уже решил для себя, как будет поступать впредь. Уроки Александры его многому научили. Теперь он знал, каким она хочет его видеть, и собирался дать ей понять, что она преуспела превыше всех своих самых смелых мечтаний.
Оставив грумов запрягать фаэтон, Люсьен проводил Роберта в дом. Роза в сопровождении Александры уже спускалась в холл, и приятели остановились, дожидаясь их.
— Кузина, — обратился Люсьен к Розе, укрывая ее плечи шалью, — неужели ты в самом деле хочешь отправиться на пикник с этим негодяем?
— Виконт Белтон — негодяй? — Роза неловко хихикнула. — А если и так, то что? Будет даже интереснее!
— Не волнуйтесь, мисс Делакруа, я джентльмен до кончиков ногтей. — Роберт галантно предложил ей руку. — Вообразите, ваш кузен был так добр, что снабдил нас не только провизией, но и своей новой упряжкой.
— Правда? — Девушка была искренне удивлена. — Спасибо, кузен.
— Не за что.
Александра тоже удивилась, но промолчала. Дворецкий распахнул для молодой пары двери. Снаружи их уже ждал фаэтон; Винсент пристраивал на запятках корзину для пикников.
Люсьен проводил Роберта и Розу до самого экипажа, помог кузине войти в него и, прежде чем выпустить ее руку, галантно поцеловал ее.
— По правде говоря, я бы и сам не прочь выбраться на природу с вами, вот только не хочу быть третьим лишним. Ну, наслаждайтесь жизнью!
Люсьен повернулся не раньше, чем фаэтон скрылся за углом. Как и следовало ожидать, Александра смотрела на него с недоверием не только во взгляде, но и в каждой черточке милого лица.
— После вас, мисс Галлант, — сказал он, делая любезный жест.
— Вы — светоч. — Она по-прежнему не трогалась с места.
— Светоч во мраке?
— Нет, светоч в том смысле, что лишь каприз, как светильное масло, заставляет вас пылать ярким пламенем. В другое время вы даже не тлеете.
— Этот красочный образ больше идет вам, чем мне. То был не каприз, а обычная вежливость.
— С каких пор вы вспоминаете о вежливости? — спросила Александра с подозрением.
— С тех самых, когда вы разъяснили мне, насколько она важна. А теперь, если не возражаете… завтра заседание парламента, мне нужно подготовить кое-какие бумаги.
Люсьен снова сделал жест в сторону двери, и на этот раз Александра начала подниматься по ступеням впереди, он мог уливаться чарующими изгибами ее тела. Так оно и было задумано с целью отчасти облегчить невыносимое напряжение, которое в противном случае могло его медленно убить.
Роза, не переставая, кружилась по комнате, успевая при этом уворачиваться от острых зубов Шекспира, который пытался ухватить ее за подол. Устав, она упала на диван, и тогда Александра, подхватив собачонку, отнесла ее в угол, где ждал своего часа старый чулок с узлами.
— Значит, пикник удался? — спросила она с оттенком зависти, вспоминая, как после первого поцелуя Люсьена ей вот так же хотелось кружиться без остановки.
— О да! — воскликнула Роза. — Мы катались на лодке, а потом бросали уткам хлебные крошки. Уток собралось не меньше полусотни, и все крякали как оглашенные! Роберт сказал, что целый флот адмирала Нельсона не в состояния устроить такой тарарам пальбой из пушек.
— Значит, виконт для тебя уже просто Роберт? — поинтересовалась Фиона. — Или ты называешь его так за глаза?
— Мама, он сам на этом настаивал. Я в ответ позволила ему звать меня просто Розой. — Она вдруг захихикала и тут же зажала рот ладонью. — Еще он сказал, что охотнее называл бы меня солнышком, но пока согласен на Розу.
— Как мило! — рассеянно одобрила Фиона. — По словам мисс Галлант, Люсьен лично проводил тебя на пикник.
— Да, он был со мной очень любезен.
— А точнее?
— Сказал, что охотно поехал бы с нами, но не желает быть третьим лишним.
— Я знала, что семья сделает свое дело! — воскликнула Фиона, расцветая. — Не правда ли, мисс Галлант?
Этот неожиданный вопрос оторвал Александру от воспоминаний о вчерашней любезности Люсьена.
— В самом деле, в характере лорда Килкерна заметны перемены к лучшему…
— Так разыщите его и пригласите сюда.
— Сюда?
— Да, в гостиную. Роза сыграет ему.
— Но он говорил, что должен заняться бумагами.
— Мисс Галлант! — В скрипучем голосе Фионы появились металлические нотки.
— Хорошо-хорошо.
Александра отняла у Шекспира чулок и пошла к двери, помахивая им за пределами досягаемости собачьих зубов. Ну и что ей теперь делать? Ситуация с самого начала была не из легких, а теперь, когда она по уши влюблена в человека, способного в браке затмить черствостью самого Генриха V, все запуталось окончательно. Хотя Люсьен сам признался, что дурной пример, поданный родителями, совершенно убил в нем всякое уважение к брачным узам, не могла же она потакать ему в этом! Вступить брак, чтобы кому-то было удобнее, — этого только не хватало!
Александра осторожно постучала в дверь его кабинета.
— Войдите.
Люсьен сидел за столом, на котором лежали несколько папок с документами. Оторвав взгляд от бумаг, он жестом предложил ей подождать и снова принялся писать что-то на полях. Затем, дописав, выпрямился в кресле.
— Ну, в чем дело?
С таким лицом обычно спрашивают лакея, чего ради он беспокоит хозяина, подумала Александра.
— Я с поручением от миссис Делакруа — она хочет, чтобы вы присоединились к ним в гостиной, где Роза сыграет вам на фортепьяно. Я объяснила, что вы заняты, но ваша тетушка настаивала.
— Я думал, вы не потворствуете капризам.
— Просто я не в настроении и не готова препираться.
— Хорошо, что вы остались, — сказал Люсьен, выходя из-за стола.
— Спасибо, что не указали мне на дверь.
— Вы приняли решение, мисс Галлант, так как сами этого хотели…
Он мог по крайней мере придать этой фразе оттенок вопроса!
Вернувшись к двери, Александра бросила через плечо:
— Не в моих правилах оставлять начатое на полдороге.
— И не в моих.
Остаток дня Александра так и эдак поворачивала эти несколько слов, пока у нее не разболелась голова. Роза играла все лучше, и в комплиментах, которыми удостоил ее в этот вечер Люсьен, было не слишком много фальши, Фиона делала все, чтобы он не пожалел о потерянном вечере, и сводила любой разговор к его интересам, вкусам и предпочтениям. Так Александра узнала, что из цветов он предпочитает голубой, из композиторов — Моцарта, а в виде десерта — шоколадное печенье. Даже когда он все-таки вернулся к своим бумагам, все продолжало вертеться вокруг него. Иногда Александре начинало казаться, что избранник Розы — Люсьен, а вовсе не виконт Белтон. Люсьен так переменился, что его симпатии и антипатии вполне могли перемениться тоже.