— Боюсь, что это правда, мадам. — Дворецкий присел на корточки.
— С вашей безупречной репутацией! Неужто вы способны держать женщину взаперти против ее воли?
— При обычных обстоятельствах, разумеется, не способен.
— В таком случае…
— Полезайте внутрь, мисс Галлант.
Помимо того что у нее вообще не имелось подобного намерения, Александра была еще и не в состоянии это сделать.
— Сейчас же помогите мне выбраться!
— Ни в коем случае. Если я это сделаю, вы сбежите из Балфур-Хауса и тем самым очень огорчите милорда.
— Но не могу же я болтаться в окне до скончания века!
— Тише, мисс Галлант! Если вас услышит миссис Делакруа, заварится такая каша…
Теперь Александре стало окончательно ясно, что в доме разразилась эпидемия слабоумия.
— Каша уже заварилась, Уимбл! Что может быть хуже?
— Я объясню.
— Сделайте одолжение! Мне как раз нечем заняться! — Александра принялась болтать затекшими от неловкой позы ногами.
— Девять лет я служу в Балфур-Хаусе, за это время насмотрелся всякого. И мог бы такое вам порассказать… Но я умею держать язык за зубами. За девять лет милорд очень изменился, и не к лучшему. — Дворецкий наклонился ближе и понизил голос: — Возможно, вам это неизвестно, мисс Галлант, но ваше присутствие производит на графа благотворное влияние, что весьма и весьма кстати. Вся прислуга сходится в этом мнении.
Александра в изумлении уставилась на него.
— Да-да, именно так. — Уимбл вздохнул. — Обычно милорд не слишком любезен с окружающими, но с вашим появлением он как-то, знаете ли, отмяк. Не поймите меня превратно, суровость у него не в характере, и все же перемены налицо. — Дворецкий поднялся на ноги. — Вот почему я прошу вас вернуться в подвал, мисс Галлант.
— Рада бы, да не могу, — призналась Александра, роняя голову на руки. — Я застряла.
— Ах вот как! Что же, тогда надо прислать кого-нибудь на помощь.
Не дав ей времени ответить, Уимбл быстро удалился, а Александра осталась в своей западне. Вопреки идиотизму ситуации она чувствовала себя до некоторой степени польщенной — еще никто и никогда не прилагал таких усилий, чтобы только не расстаться с ней.
Что-то вцепилось ей в лодыжки, и она невольно ахнула.
— Тише! — приказал Люсьен из подвала.
— Ты хоть дверь закрыть догадался? Не хватало еще, чтобы слуги увидели меня болтающейся в окне!
— Об этом нужно было думать раньше. Впрочем, не волнуйся, дверь я закрыл.
Руки разжались и двинулись выше, под подол.
— Нет, ты определенно с ума сошел! Прекрати немедленно!
— Тогда не вращай так призывно бедрами.
Александра пожалела, что не видит лица Люсьена — она сгорала от желания узнать, в самом деле он так на нее реагирует или просто дразнит.
Снова сомкнув пальцы на ее лодыжках, граф легонько потянул ее из окошка, и тут из страха свалиться с высоты на пол она принялась брыкаться, за что получила шлепок по ягодицам. Это было совсем не больно, но унизительно.
— Не смей больше так делать!
— А ты не бей меня ногами по голове.
— Но я боюсь упасть!
— И напрасно — этого я точно не допущу.
Люсьен пользовался ее беспомощностью, гладя везде, куда мог дотянуться. Прошла целая вечность, а он все прикасался к ней. Как она любила его вопреки негодованию! Любила звук его голоса, тепло рук…
Наконец Люсьен потянул ее за ноги, раздался треск ткани…
— Что-то меня поймало!
— Не что-то, а кто-то. Я.
Александра могла бы поклясться, что он потерся о ее ногу щекой, отчего горячая волна прошла по ее телу.
— Я хочу сказать, платье за что-то зацепилось.
Руки снова двинулись вверх по внутренней поверхности ног, и это движение закончилось влажным прикосновением.
— Ты что… ты там целуешь?
— Ну да.
— Хватит, Люсьен!
— Сейчас придвину твой сундук.
Он отошел, но вскоре вернулся и встал у нее за спиной. Александра неожиданно почувствовала, что трется обо что-то твердое.
— Боже мой! — выдохнул Люсьен. — Так где ты зацепилась?
— Слева.
— Здесь?
Рука протиснулась между рамой и грудью, ладонью вверх, и кончики пальцев пощекотали сосок через ткань платья.
Александра дышала все чаще — не то из-за неудобства позы, не то из-за его близости. Как бы то ни было, Люсьен решил, что лучше будет продолжить начатое, имея твердую почву под ногами. Он постарался освободить зацепившуюся ткань, и после очередного рывка награда оказалась в его объятиях. Александра немедленно обвила его шею руками и прильнула к нему с такой силой, что он потерял равновесие и лишь чудом успел соскочить с сундука, не свалившись на пол вместе со своей драгоценной ношей.
Не заботясь ни о чем другом, Люсьен нашел губами губы Александры. Его плоть была напряжена с той самой минуты, как он увидел ее аппетитный зад торчащим из окошка подвала.
— Люсьен… — прошептала она, на миг отстранившись. Выходит, они снова были в самых доверительных отношениях, достаточно доверительных, чтобы звать друг друга по имени. Люсьен уложил Александру на пол, где они тут же подверглись атаке мохнатой торпеды, с радостным визгом облизавшей их лица.
— Это еще что такое! — возмутился Люсьен, пытаясь оттолкнуть разбушевавшегося Шекспира.
— Сидеть! Лежать! Отстань! — со смехом отбивалась Александра.
Дверь, скрипнув, приоткрылась.
— Милорд, что случилось?
— Вон! — рявкнул Люсьен. Дверь тут же снова захлопнулась.
— Какое счастье, что мы оба одеты! — смеясь, воскликнула Александра и подхватила пса на руки.
— Да уж, минутой позже все было бы иначе.
— Ничего подобного!
Ну вот, она вполне оправилась! И надо же было собаке вмешаться! Люсьен уселся и посадил Александру к себе на колени.
— Чувствуешь? Ну скажи.
— Еще бы! — Она сглотнула.
— Ты ведь тоже меня хочешь, правда?
— Очень!
Александра обернулась и поцеловала его, тем самым положив предел терпению Люсьена. Нужно было срочно что-то предпринимать.
Когда они оба оказались на постели, Люсьен помедлил, решая, что делать с бесцеремонным представителем семейства собачьих. Александра лежала, опершись на локоть, с таким откровенно нетерпеливым выражением лица, что он едва не отмахнулся от этой проблемы; потом, озаренный неожиданной идеей, вынес терьера за дверь и сунул в руки ошеломленному Томкинсону.