Хрустнула полицейская рация, Джексон услышал: «Да, есть у нас тут такой»; интересно, кого это они заловили. Он сидел на асфальте, а Реджи осматривала его руку. По крайней мере, кровь не хлещет на дорогу, как из пробитого бензобака, только пара швов разошлась, хотя Джексона все равно подташнивало, когда он смотрел на рану. Реджи куда-то увел спасатель, и тут полицейский внезапно нацепил наручник Джексону на здоровую руку, в рацию на плече сказал: «Мы везем его в больницу», и так выяснилось, что заловили-то Джексона. Он понятия не имел почему и все же не удивился.
Сидя в приемной травмопункта в Дарлингтоне, зажатый между двоими полицейскими, безмолвными, точно немые плакальщики, Джексон размышлял, отчего с ним обращаются как с преступником. Сел за руль с чужими правами? Похитил и избил малолетку (Мне шестнадцать!)? Где его непреклонная шотландская тень? Он надеялся, что она рассказывает подробности о нем дежурному, а не торчит где-нибудь взаперти. (Собака сидела в полицейской машине и ждала вердикта касательно своего ближайшего будущего.) Реджи, правда, не знала подробностей. У него жена и ребенок (двое детей) и еще имя. Больше, если вдуматься, никому и не нужно знать.
Заявилась еще пара полицейских, и один изложил ему все, что излагают обычно, а потом сообщил занимательную информацию о том, что существует ордер на его, Джексона, арест.
— И вы не скажете мне за что?
— За невыполнение условий, наложенных при выходе из тюремного заключения.
— Видите ли, я, вообще-то, не Эндрю Декер, — сказал Джексон.
— Да, сэр, все так говорят.
Какова бы ни была переделка, в которую они угодили, Реджи, которая скачет и кричит, в одиночку их не выручит. Где он, дружелюбный полицейский, когда его так не хватает? Детектив-инспектор Луиза Монро, к примеру, она бы сейчас очень пригодилась.
Зазвонил телефон, мобильник. Оба полицейских посмотрели на Джексона, и тот пожал плечами.
— У меня телефона нет, — сказал он. — Ничего нет.
Полицейский указал на груду сумок, которые оставила Реджи, и сказал:
— Ну, он в этой сумке, — тоном, который на краткую нелепую секунду напомнил Джексону его первую жену. С некоторым трудом — швы порваны, здоровая рука прикована к полицейскому и так далее — он извлек телефон из внешнего кармана рюкзака и ответил:
— Алло, алло?
— Это я.
Я? Кто я?
— Луиза.
— Поразительно… — Дальше он не продвинулся (я как раз о тебе думал), потому что прикованный к нему полицейский нажал кнопку на телефоне, оборвав звонок.
— Мобильные телефоны в больницах запрещены, мистер Декер, — удовлетворенно сказал он. — Разумеется, вы могли и не знать — вас так долго не было.
— Не было? А где я был?
Полчаса спустя — он все ждал, когда врач осмотрит его руку, — она появилась и сама, ворвалась сквозь автоматические двери травмопункта, как будто разнесет их к чертовой матери, если они не поторопятся ее впустить. Джинсы, свитер, кожаная куртка. В самый раз. Он и забыл, как она ему нравилась.
— Прибыла кавалерия, — шепнул он своим книжным подпоркам в желтых куртках.
— Ну, ты наконец совсем рехнулся? — рявкнула она.
— Надо бы нам перестать вот так встречаться, — ответил он.
К ней подошел юный прилипала — наверняка с обрыва прыгнет, если она ему велит. И молодец, Луиза любит послушание.
Она показала подпоркам удостоверение и сказала:
— Однорукого бандита я забираю. Снимайте наручники.
Один уперся:
— Мы ждем полицию из Донкастера — они его заберут. При всем уважении, мэм, он вне вашей юрисдикции.
— Поверьте мне, — сказала Луиза. — Этот — мой.
Появилась Реджи:
— Привет, старший инспектор М.
— Ты ее знаешь? — спросил Джексон у Реджи.
— Вы знаете его? — спросил прилипала у Луизы.
— Мы все друг друга знаем? — сказала Реджи. — Ну и ну, вот так совпадение.
— Совпадение — просто объяснение, которое ждет рождения, — сказал Джексон, и Луиза ответила:
— Закрой рот, солнце, — как будто пришла на пробы «Суини». [153]
Он взмахнул свободной рукой:
— Виноват, дяденька. — (На что она ответила матом до того черным и кровавым, что побелели даже подпорки в желтом.) — Не хочу занудствовать, — сказал ей Джексон, — но хорошо бы подлечиться. Если еще не.
— Кончай ломать комедию, — сказала она.
— А теперь что? — спросил Джексон, когда они наконец оттуда сбежали.
— Рыба и картошка? — с надеждой спросила Реджи. — Я сейчас с голоду помру.
— В моей машине не едят.
— Четыре с рыбой, босс, — сказал Маркус, вновь забираясь в машину. — Я не знал, как быть с собакой, но я могу поделиться с ней рыбой, только ей пока будет малко горячо.
— Собачник, значит? — спросила Луиза, но он не расслышал сарказма и ответил:
— Обожаю их. Хорошо бы люди такими были.
Он сидел спереди, Джексон и Реджи — сзади, а между ними неловко примостилась собака. Луиза предложила погрузить собаку в багажник, чему Реджи и Маркус в ужасе воспротивились хором.
— Шучу, шучу, — сказала она, хотя они явно не поверили.
— Так-так, по-прежнему жестокосердая, — сказал Джексон. — Знаешь, нам, вообще-то, не по дороге.
— Истинная правда. Во многих смыслах.
— Высади меня где-нибудь — на станции, на автобусной остановке, на обочине, где хочешь. Я еду домой в Лондон.
— Плохи твои дела, — ответила Луиза. — Ты совершил преступление — даже несколько. Опять с дуба рухнул. Ездишь с чужими правами, садишься за руль, когда тебе нельзя, — о чем ты думал? Моя догадка — ты вообще не думал. У тебя фарш вместо мозгов.
— Ты меня не арестовала, — заметил он.
— Пока.
Прокатную машину уволок эвакуатор, Луиза конфисковала у Джексона права — права Эндрю Декера. Совершенно ясно, что ни Джексон, ни Реджи понятия не имеют, кто такой Эндрю Декер.
— Значит, — Маркус обернулся к Джексону, — это и есть мужик из больницы, которого с Декером перепутали. И с тех пор так и путают. — Он подул на картошку. — И вы с ним знакомы, босс?
— К несчастью.
— Вы не говорили. Может, надо было оставить его местной полиции — пусть обвинение предъявят?