— Выходит, опоздала на самолет, — сказал Джексон.
— Она и билета не покупала, — сказала Лесли, вглядываясь в экран. — И вообще не покупала билетов ни на какой самолет. В базе данных нет такого имени.
Может, она перепутала авиакомпанию, он же не видел билета, — может, она летела «Бритиш Эйруэйз», а не «Атлантик». Дама в «БЭ» говорила с ним неохотно — видимо, дело в синяках, решил он, или в перевязи, или в том, что он излучал отчаяние, полно ведь причин с ним не связываться, — однако сказала, что следующий рейс из Далласа приземлится через час. Так что Джексон еще подождал. Тессы не было. Он прождал все утро, потом плюнул, сел в экспресс до Паддингтона, а оттуда пешком дошел до Ковент-Гардена. Заняться-то больше нечем.
На остатки денег Реджи он купил пакет круассанов. Вот сейчас придет и выпьет хорошего кофе из промышленной кофемашины. Он не пил хорошего кофе с самого отъезда в среду утром.
Поначалу в голову не пришло, а теперь казалось совершенно логичным: наверняка Тесса прилетела рейсом пораньше, а может, и вчера, — прилетела и не понимает теперь, почему его нет дома. Джексон вполне уверил себя, что так дела и обстоят, и оптимистично насвистывал, взбираясь по лестнице в их орлиное гнездо («любовное гнездышко», сказал он однажды, и она расхохоталась — то ли над его сентиментальностью, то ли над клише).
Он громко постучал. Ключей у него не было, но зачем ключи — ведь дома жена. Спит после перелета. Крепко спит. Или выскочила купить пакет круассанов. Свежего кофе любимому, принести свежий кофе в гнездо их любви. Кровля дома их — кедры, потолок их — кипарисы. [159]
Да где ж ее носит-то?
В свое время, не сообщив соседу внизу, Джексон спрятал лишний ключ за косяком соседской двери. Даже найдя ключ, вор вряд ли сообразит, что это ключ от другой квартиры. Воры, вообще говоря, недалекие оппортунисты. Джексон вспомнил ключи от «приуса» за банкой «Дымчатого жемчуга». Хорошее имя для Джоанны Траппер в другой жизни. В непроницаемой китайской жизни. Она сказала, что убила тех двоих, которые держали ее в доме, потому что они хотели убить ее и детку, но Джексон не был уверен. Она бы выехала на самозащите — это бесспорно, но в доме она учинила кровавую баню, и от этой славы не отмылась бы никогда. На всю жизнь она осталась бы женщиной, убившей своих похитителей, а детка — сыном этой женщины. Джексон ее понимал. Она тридцать лет бежала от одного кошмара — и рыбкой нырнула в другой.
Он сунул ключ в замочную скважину — какое облегчение. Ключ повернулся — и Джексон дома. Ну наконец-то.
Ни следа Тессы. Никакого пакета свежего кофе в кухне. И круассанов тоже нет. Куда пошла возлюбленная твоя? [160]
Учуял он прежде, чем увидел. Уж явно не кофе. Судя по скотобойному амбре, оно тут пролежало минимум день. Не оно — человек. У его ног валялся пистолет, русский какой-то, «Макаров», «Токарев», Джексон не помнил, — в Заливе их было полно, многие привозили домой трофеями. Может, парень — бывший армейский, предпочел уйти чисто, снес себе полбашки. Да нет, не чисто — наоборот. Повсюду кровь, мозги, еще какая-то мерзость, Джексон не вглядывался — не хотел наследить на месте преступления. Одно он за последние сутки уже уничтожил, — пожалуй, второе лучше не трогать.
У парня не хватало почти всей головы — не разберешь, знает ли Джексон мертвеца. Костюм знакомый — похож на поношенный костюм, что сидел рядом в поезде, обычный Джо по фамилии Никто. Чужой не чужой — с какой радости человеку пришло в голову вломиться и покончить с собой здесь? Джексон был приучен к трупам, в свое время навидался, но вот находить их у себя дома не привык. Да нет, не вламывался парень — двери-окна вроде не тронуты.
Осторожненько, стараясь не наступить в кровь, Джексон подобрался ближе и двумя пальцами выудил у мертвеца из внутреннего кармана бумажник. В бумажнике — две знакомые фотографии и водительские права. Джексон всмотрелся в портрет на правах. Ему этот снимок никогда не нравился, он и в лучшие времена на фотографиях выходил плохо, а тут просто вылитый беженец из прифронтовой зоны. Подмывало еще покопаться у парня в карманах, но Джексон сдержал себя. Водительских прав хватило — парня звали Джексон Броуди.
Он подумал было звякнуть Луизе, сказать, что Эндрю Декер больше никуда не бежит, но в итоге просто набрал 999.
В ожидании новых кредитных карт он попросил Джози перевести ему денег через интернет (А теперь ты что натворил, Джексон?). Если б добраться до паспорта, он бы сходил в банк и снял наличных, но паспорт в квартире, а все, что в квартире, недосягаемо, пока полиция не разрешит вернуться.
— Предположительно место преступления, — сказал один полицейский. — Мы не уверены, что это самоубийство, сэр.
— Ну да, — сказал Джексон, — я когда-то был полицейским.
Сначала он позвонил не Джози, а Джулии, но Джулия его проблемами не заинтересовалась. Ее сестра Амелия умерла в среду на операционном столе («Осложнения, — прорыдала Джулия. — Амелия во всей красе»).
Денег хватит на несколько дней. Пока квартира считается местом преступления, Джексон снял номер в дешевой гостинице в Кингз-Кросс — не то чтобы он планировал возвращаться в Ковент-Гарден. Ну как закидывать ноги на диван и открывать пивные банки в комнате, где кто-то в буквальном смысле вышиб себе мозги?
Гостиница оказалась дыра дырой. Ровно год назад он жил в «Ле Мёрис» с Марли — рождественские закупки в Париже — и по вечерам выходил поглазеть на праздничные витрины «Галери Лафайет». А теперь торчит в блошиной норе в Кингз-Кросс. Как пали сильные. [161]
В понедельник он отправился в Британский музей.
О Тессе Уэбб там слыхом не слыхивали.
— Она здесь куратор, — твердил Джексон. — По Ассирии.
Ни Тессы Уэбб, ни Тессы Броуди. Никто в музее не знал ни о какой конференции в Вашингтоне.
Джексон обратился к мужику по имени Ник, бывшему военному связисту, который трудился теперь в Столичной полиции, а до недавнего времени работал на Берни. Сам Берни куда-то запропастился.
Ник отрапортовал, что никакой Тессы Уэбб не было ни в школе Святого Павла для девочек, ни в оксфордском Кибл-колледже, ее нет в системе госстрахования, ей не выдавали водительских прав. Интересно, что ему скажут, если он заявится в полицейский участок и сообщит, что пропала его блудная жена. И как сообщить о пропаже человека, которого, похоже, никогда и не существовало?
Детектив-инспектор, который вел дело, сказал:
— Провели вскрытие. Декер покончил с собой, патологоанатом уверен на все сто.
— В моей квартире?
— Ну, ему же надо было где-то застрелиться. У него были ваши ключи, ваш адрес. Может, он даже стал с вами идентифицироваться. Где он раздобыл пушку, неизвестно, но последние тридцать лет он путался с уголовниками, вряд ли было сложно.