— Нечего бояться, — сказал он, опустив колено на кровать рядом с ней, и снял сандалии с ее ног, а затем так чувственно погладил ее ногу от кончиков пальцев до лодыжки, что Сера вскрикнула от наслаждения.
Наслаждение или желание? Она решила, что испытывает оба чувства, когда он погладил ее икру через ткань платья. Жар его пальцев согревал ее плоть, его голос казался бархатным:
— Я знаю, что прошло много времени, но это как катание на велосипеде. Научившись однажды, никогда не забудешь...
«Только если уже научилась...»
Следует ли ей признаться ему прямо сейчас? И вот его длинные пальцы коснулись ее бедра, его большой палец был рискованно близко к ее плоти. Ощущения, которые Рафик пробуждал в ней, острое желание, с которым она встречала его ласки, заставило Серу думать, что в конце концов она сумеет выдержать, ничего ему не говоря.
Они пристально смотрели друг другу в глаза, когда большим пальцем он коснулся ее напряженной груди, и Сера вскрикнула от непривычного и незнакомого ощущения, выгнув спину. Он опустился поверх нее:
— Видишь? Все равно что ездить на велосипеде.
Взглянув на него, она сморгнула и потеряла голову, совсем не понимая, зачем он говорит о велосипедах. Она знала лишь то, что губы Рафика снова приближаются к ее губам, и он вот-вот поцелует ее.
Прикосновение губ, касание носами, прикосновение щеки к щеке — как могут быть настолько приятны такие простые вещи? Сера постанывала и вздыхала от ощущений, которые сменялись одно за другим. Почему никто не сказал ей, что может быть так?
Все эти годы она запрещала себе желать и вспоминать темноволосого юношу, который заставил ее почувствовать себя женщиной, красивой и желанной. Женщиной, к которой он пообещал не прикасаться до брачной ночи, которой у них никогда не было...
Она забыла о своей неопытности, когда Рафик, словно снимая стыдливые завесы с ее души, страстно и жадно целовал ее грудь, живот, посасывал напряженные соски. Задыхаясь, она все-таки нашла применение своим бесполезным рукам. Протянув их, она прикоснулась к его груди и животу и почувствовала, как напрягся Рафик.
Сера ласкала его напряженные соски и слушала его вздохи. Она на миг подумала о потерянных годах, когда ощущала лишь унижение и стыд.
Потерянные годы. Потерянные мгновения. Больше она не потеряет ни одного мига!
Он схватил ее за запястье:
— Не торопись.
Она сморгнула, глядя на него и задаваясь вопросом, что сделала не так. Неужели она только что доказала свою неопытность?
— Нужно снять с тебя это платье.
Он неторопливо снял с нее платье, дюйм за дюймом обнажая ее тело, по-прежнему неотрывно глядя в ее глаза. Когда большими пальцами Рафик погладил внутреннюю поверхность ее бедра и она напряглась, вздрогнула, он лишь удовлетворенно улыбнулся. Рафик хотел, чтобы ей было хорошо.
— Вчера ночью, в лунном свете, когда ты выходила из моря, я счел тебя красавицей, — сказал он. — Но я ошибся. Ты не просто красивая женщина, ты — само совершенство.
Ее душа воспарила. Сера едва не расплакалась от счастья. Потому что для нее Рафик — бог, и он называет ее совершенством! Она возблагодарила судьбу, даровавшую ей это мгновение и эту ночь, которую она запомнит навсегда...
Он опустился на нее, их тела соприкоснулись. Они продолжали целоваться, их языки переплетались. Их тела разделяло лишь нижнее белье, от которого Рафик уже вознамерился избавиться. Он целовал кожу у бретелек ее лифчика, которые уже спускал с плеч. И затем умелым движением он расстегнул лифчик и снял его.
Свет лампы отбрасывал на стены комнаты тени — причудливые тени, которые были под стать безумным мыслям и ощущениям Серы. Когда-то она любила Рафика. И он ее любил. Сможет ли он полюбить ее снова?
Горячим языком он обвел ее сосок, даря ей наслаждение, и Сере стало все равно, что он к ней чувствует. Она любила его, хотела его. Сейчас он с ней, и этого достаточно.
— Рафик! — вскрикнула она, не вполне понимая, чего хочет, но зная, что внезапно его ласки превратились в пытку.
— Понимаю, — прошептал он, целуя ее в шею, затем в губы. — У меня такие же чувства. Я тоже не могу дождаться.
И на этот раз ее страх по поводу того, что будет дальше, был заглушен его жаркими поцелуями. Она чувствовала нестерпимое желание, и это ощущение становилось первоочередным...
— Смотри на меня, — услышала она его приказ. — Открой глаза.
Когда она наконец подчинилась, он произнес:
— Не закрывай их. Я хочу видеть твои глаза.
И вот Рафик вошел в нее. Заметив панику в ее взгляде, он остановился и поцеловал ее в губы, медленно, жадно и всепоглощающе.
Она смотрела на него и понимала, что любит всем сердцем и душой. Любит за неторопливость, осторожность и за то, что не заставляет ее спешить. Она любит его за то, каким он был в юности и каким стал теперь.
Этого не может быть!
Рафик замер.
Сера удивленно и ошеломленно встретила его пристальный вопросительный взгляд.
— Пожалуйста, — умоляла она хриплым и чувственным голосом. — Не останавливайся. Я хочу тебя.
Сера была девственницей!
Сотня вопросов пронеслась в его мозгу, которые так и остались без ответа, и все же он понимал, что сейчас не время для объяснений. Мгновение, которого он столько лет напрасно ждал, наступило.
Сера принадлежит только ему.
Он осторожно задвигался, и она вскрикнула — на этот раз от удовольствия, прижав голову к подушке и вцепившись пальцами в простыню. Он мог бы овладеть ею медленно, учитывая ее неопытность. Но что-то подсказало ему, что Сера не хочет ни медлить, ни нежничать. Какие бы ни были проблемы в ее браке, она не желает жалости. Она хочет его, и она получит все, что хочет.
И вот ее тело превратилось в раскаленное пожарище, ее взгляд стал диким от желания. Рафику ничего не оставалось, кроме как последовать за ней в мир необузданной страсти.
— Я сделал тебе больно?
Сера лежала в его объятиях, пока они медленно приходили в чувство.
— Только на секунду, — неуверенно призналась она. — Но это ерунда. Это было замечательно.
— Это было замечательно, — согласился он, вспоминая то, что произошло, и целуя ее волосы. А потом спросил ее о том, что больше всего его мучило: — Почему ты мне не сказала?
Итак, Рафик решил все выяснить. Она заволновалась, когда он медлил, боялась, что он остановится. И все же, к счастью, он не остановился, и не удивился, и не потребовал объяснения. Рафик подарил ей мир, которого она никогда не знала, — мир, наполненный чудесами и волшебными ощущениями.