Почему же тогда Елена ди Кавальери взвалила на себя такое бремя? Эшли мысленно представила крохотную шикарную женщину, под хрупкой внешностью которой скрывался характер исключительно жесткий. Эшли до сих пор поеживалась, вспоминая об их последней встрече.
— Я не хочу ее огорчать, — мягко проговорил Вито.
Эшли с трудом сглотнула и разгладила свое вечернее платье из шелка ручной росписи. Взгляд невольно задержался на обручальном кольце с бриллиантом, которое искрилось у нее на пальце и угнетало, как наручники. Прошлым вечером за ужином Вито подвинул, к ней коробочку с кольцом. И даже не улыбнулся. Она удивлялась, что случилось с романтическим мужчиной, который когда-то в очаровательной манере истинно итальянского возлюбленного регулярно дарил ей цветы и небольшие безделушки. А она не хотела их принимать и подавляла в себе желание оценить чувство, стоявшее за потребностью постоянно одаривать ее.
Эшли ненавидела цветы. Когда отец особенно мерзко вел себя с матерью, на следующий день он всегда являлся домой с цветами. И ее наивная мать приходила в экстаз. У Эшли мелькнула мысль, что с самого начала все ее отношения с Вито проходили под гнетом ужаса: больше всего на свете она боялась стать похожей на мать. Крохотная морщинка залегла между ее тонкими бровями.
— Еще не слишком поздно пригласить на свадьбу твою семью.
— Спасибо, не надо. — Эшли покачала головой.
— Но твоя сестра, конечно…
— Мы не близки.
— Но есть у тебя кто-то близкий? — настаивал Вито.
Самым близким был он. Но его не удовлетворяло то, что она готова была дать. Он хотел все или ничего. Таков был Вито. Если человек не отдавал всего, Вито полагал, что его обсчитали. Банкир всегда остается банкиром. Все счета на стол, баланс подведен, и все в полном порядке. Он не прислушивался к правде, которую желал услышать. Он просто требовал, чтобы она переплавилась в такую женщину, какая ему нужна.
Он наплевательски относился к ее потребностям. Сама мысль о том, что ей необходима какая-то форма самостоятельности, оскорбляла его мужское достоинство. Впервые в жизни Эшли чувствовала себя духовно свободной, а он пытался посадить ее в клетку. И даже если бы она так не думала, то все равно в девятнадцать лет она была еще слишком молодой для брака, детей и ответственности, которая бы легла на нее. А Вито думал, что предлагает ей рай на тарелочке. Теперь по крайней мере он знает истинное положение дел, горько подумала она.
На прошлой неделе Вито три раза возил ее в ресторан обедать и один раз — в ночной клуб, где даже не пригласил танцевать. Он отгородился стеной холода. Каждый раз он привозил ее назад в квартиру и оставлял там в одиночном заключении. Он не прикоснулся к ней и пальцем. И Эшли не понимала, это наказание для нее или для него самого. Было бы приятно знать, что он считал дни отказа от секса такими же угнетающими, как и она. Неужели то, что она заставила его почувствовать, напугало его? Это была интересная мысль.
Каждая люстра в огромном доме, казалось, сияла с ослепляющей яркостью. Когда они будут жить в Лондоне, он станет и ее домом. Но не очень долго, усмехнулась Эшли. Она отдаст их браку самое большее год. Когда окажется, что она безнадежно бесплодна, благодаря таблеткам, которые втайне принимает, у Вито не будет причины и дальше продолжать фарс. Но можно ли быть уверенной, что такой сверхдозы мести ему хватит?
Крохотная фигурка, закутанная во что-то воздушное и серебристое, подплыла к ним. Мать Вито буквально источала теплоту и доброжелательность.
— Не могу передать, как мне хотелось встретиться с вами. — Английский Елены да Кавальери был отточен до совершенства в лондонских школах-пансионах.
Пожилая дама быстро обняла Эшли и куда-то повлекла ее. Она с удивлением взглянула на Вито. Тот улыбался. Наверно, первой по-настоящему искренней улыбкой за последние две недели. Но Эшли тут же вспомнила, что рядом была его мать, женщина, безусловно, умная и проницательная.
— По-моему, нам надо поговорить. — Елена чуть ли не украдкой открыла дверь и потянула за собой Эшли.
Комната, куда Елена привела ее, оказалась библиотекой. Будущая свекровь предложила ей бокал шампанского. Засада была подготовлена заранее, и в сияющей улыбке Елены подрагивало что-то очень похожее на отчаяние.
— Прошу вас, садитесь.
Эшли опустилась в кресло с жесткой спинкой. Защитные антенны предупреждающе ощетинились.
— Мы предполагаем пожениться послезавтра. — Нелепое и ненужное в этих обстоятельствах заявление слетело с ее неосторожного языка. Эшли покраснела, задним умом поняв, что ее слова звучат так, будто она собирается отстаивать свадьбу не смотря ни на что.
— И ничего не может сделать меня счастливее, — спокойно заверила ее Елена.
Эшли в недоумении вытаращила на нее глаза.
— Говорю это совершенно искренне. — Елена вздохнула. — Я отчаянно сожалею, что четыре года назад вмешалась в дело, которое совершенно меня не касалось. Я сделала ужасную ошибку, вынесла о вас неверное суждение. И если б не упрямство, я сказала бы ему об этом в ту минуту, когда он вернулся из Лондона. Он был так убит, когда вы отказали ему. Я никогда раньше не видела его в таком состоянии. Но я убедила себя, что он сумеет его преодолеть.
— Он сумел. Но вам не нужно во всем винить себя. У… у меня были другие причины, из-за которых я отказалась выйти замуж, — неуверенно промямлила Эшли.
— Почему вы не сказали ему о моем визите?
— Не было смысла говорить. Это все в прошлом, — чуть улыбнулась Эшли, желая показать, что она тоже может быть великодушной.
— Я искренне хочу, чтобы вы были счастливы с моим сыном. Как бы я желала иметь возможность повернуть часы назад ради вас обоих! — У Елены глаза наполнились слезами. — И я надеюсь, что придет день, когда мы станем друзьями.
Искренность Елены не вызывала сомнений. Она явно показывала, что уважает женщину, которую любит ее сын. Эшли смягчилась, ее тронули честность и тактичность Елены. Она не обмолвилась и словом о Карине. Но Эшли понимала, что не должна размягчаться. Не такое у нее положение. Как будет чувствовать себя Елена, когда их брак все равно распадется? Эшли пришла к заключению, что вряд ли мать Вито начнет укорять себя, полагая, будто ее прошлое вмешательство оказало влияние во второй раз.
Вито стоял в холле в группе других мужчин. Когда Эшли появилась, он тотчас же извинился и подошел к ней. По-своему истолковав ее спокойную расслабленность, он пробормотал:
— Я говорил тебе, что не о чем беспокоиться. Моя мать очень милая женщина.
Мужчины иногда бывают такими тупыми, раздраженно подумала Эшли. Елена была прежде всего матерью, которая способна проявить беспощадность ради защиты своих птенцов. Вовсе не такой мягкой, как могло показаться. И в тот же момент Эшли с удивлением отметила, что она, пожалуй, охотно имела бы Елену в качестве подруги. Как это получилось? Ведь она поговорила с ней совсем недолго.