— Действительно, кто? — откликнулась Корделия с вялой улыбкой.
Тем не менее Гвидо так и поступил, сказала она себе, бросив меня на следующий день после брачной ночи. Ее передернуло.
— Знаешь, когда я читаю всю эту гадость, то невольно радуюсь, что мы с Роберто недостаточно знамениты, чтобы стать жертвами папарацци, — вздохнула Анна.
В этот момент на террасу вышел Гвидо, Корделия вздрогнула, и содержимое бокала выплеснулось ей на платье.
— О, черт!.. — пробормотала она и поспешно встала, не поднимая глаз. — Извините, я пойду, переоденусь.
— А потом мы все вместе отправимся на деревенскую свадьбу, — торжественно объявил Гвидо.
— Это было бы здорово, — ответила Анна, — но разве Роберто не сказал тебе, что должны вернуться домой не позже семи?
Тихонько выскользнув с террасы, Корделия облегченно вздохнула. Слово “свадьба” вызвало в ней такую бурю чувств, что она едва не сорвалась. Представив себе, что за этим последовало бы, девушка содрогнулась от ужаса. Ну почему Гвидо не может просто любить ее, как любит его она? Неужели этот ужасный день никогда не закончится?
Решив, что на свадьбу, пусть даже деревенскую, следует принарядиться, Корделия достала из шкафа открытое черное платье для коктейлей и короткую накидку к нему. Она знала, что Гвидо пользуется огромным авторитетом у местных жителей, и понимала, что они будут ждать его появления с молодой женой с огромным интересом.
Он сделал для них очень много: отремонтировал на свои средства школу, выделил деньги для того, чтобы можно было нанять еще одного учителя, построил очистные сооружения в гавани, оснастил хирургический кабинет самыми современными приборами, а также разрешил открыть небольшой ресторанчик у самого берега, чтобы молодежь могла там подработать, — одним словом, за пять лет добился большего, чем его отец за всю свою жизнь.
Все это Роберто рассказал за ланчем, и она была готова ему поверить.
— Корделия! — раздалось за ее спиной.
Она похолодела и обернулась. Гвидо с недовольным видом стоял в дверях спальни.
— Что, черт возьми, с тобой происходит? — резко спросил он.
— Извини, — тихо ответила Корделия.
— Ты ведешь себя так, что мне стыдно за тебя перед Роберто и его женой. Неужели тебе не известно, что законы гостеприимства для любого итальянца священны?
Корделия содрогнулась и сжала зубы.
— И не смей смотреть на меня так! — повысил голос Гвидо, приходя в ярость.
Щеки ее загорелись, пальцы сжались в кулаки.
— Может быть, Жаклин Ксавье лучше справилась бы с ролью хозяйки? — тихо спросила Корделия.
— Ты права. Она никогда не опозорила бы меня перед друзьями, — после секундного замешательства ответил Гвидо.
— Ах, вот как?!
— Ни одна женщина не обращалась со мной так, как ты сегодня. Да, утром у нас была размолвка, но я искренне извинился, а ты продолжаешь вести себя так, что у меня больше нет сил выносить это!
— Иди к черту! — бросила Корделия и отвернулась, чтобы взять накидку с кровати.
Железной рукой Гвидо схватил ее за плечо и повернул к себе лицом.
— Чего ты добиваешься? — раздраженно спросил он. — Может быть, причина твоего поведения — обыкновенная ревность? Тебе не понравилось, что Анна шутила со мной за ланчем?
— Тебе лучше спуститься к гостям, — устало сказала Корделия, не отвечая на его вопрос.
— Я никуда не уйду, пока ты не скажешь мне, что с тобой происходит! — Гвидо обхватил ладонями ее голову и поднял к себе лицо. — Утром ты улыбалась, смеялась... была счастлива!
Сердце Корделии невольно забилось чаще под его взглядом, и от этого ей стало еще горше.
— Пожалуйста... уйди... от меня, — с трудом выговорила она.
— Не думаю, что ты этого действительно хочешь, голубка моя, — выдохнул Гвидо и склонился к ее губам.
Корделия была не готова к такому повороту событий. Она и не заметила, как всем телом прижалась к нему, отвечая поцелуем, в котором были и гнев, и ненависть, и желание. Он отнес ее на постель и снова прильнул к губам, проделывая языком такое, от чего она чуть не сошла с ума. Думать Корделия уже не могла. Ее охватила такая страсть, что она забыла обо всем.
— Ты моя... — жарко шептал Гвидо, задирая подол ее платья и нетерпеливо стаскивая трусики.
Она с готовностью раздвинула бедра, поглощенная отчаянным желанием, от которого набухли соски и возникла знакомая тяжесть внизу живота. В глазах Гвидо горело то же чувство. Он действовал грубо, как никогда прежде, но это возбуждало Корделию еще сильнее. Он вошел в нее, и она хрипло вскрикнула.
Когда их тела замерли после последних всплесков финального взрыва, в глазах Гвидо она прочитала такое же потрясение, которое переживала сама. Он молча встал с постели и направился в ванную комнату. Корделия лежала неподвижно, ожидая, пока успокоится сбившееся во время их безумного соития дыхание. Потом она встала и непослушными руками поправила платье. Из приоткрытой двери ванной комнаты за ней наблюдал Гвидо.
— Иди сюда! — потребовал он, швыряя полотенце на пол, и открыл ей объятия.
— Можешь не извиняться, мне все понравилось, — вполголоса призналась она.
Он подошел и потерся щекой о ее волосы.
— Иногда ты меня так злишь, что я едва сдерживаюсь. Но я не могу справиться с тем, чего не понимаю. — Он был так взволнован, что говорил с акцентом.
— Все в порядке, — спокойно произнесла Корделия, и это было правдой.
В этот момент она любила его так, как никогда раньше, но уже точно знала, что не позволит больше притронуться к себе. Пора стать сильной и смело посмотреть правде в глаза.
— Не думай, что я... — хрипло пробормотал Гвидо и надолго замолчал, подыскивая слова. — Ты моя жена.
Он замешкался на секунду, словно надеялся услышать что-то в ответ, но, так и не дождавшись его, вышел из комнаты.
Корделия не была оскорблена тем, что он взял ее так грубо. Она всегда хотела его, а этот взрыв страсти дал выход эмоциям, и ей даже стало немного легче.
Все-таки он удивительный человек, подумала она. Красив, обаятелен, успешен в бизнесе, может быть душой общества, но в то же время деспотичен по отношению ко мне, а, коснись дело чего-то серьезного в личных отношениях, мычит что-то нечленораздельное. Видимо, свои чувства этот мужчина способен выразить только поступками, как неандерталец. Он явно перестал ненавидеть меня, но, когда я сдерживаюсь, пытаясь соответствовать его представлениям о правилах поведения, выходит из себя!
Корделия нервно засмеялась, приводя себя в порядок. Она подумала о ребенке, которого носит, и прижала ладонь к животу, как бы защищая это не родившееся дитя.
Неудивительно, что я так быстро забеременела, ведь Гвидо прожил со мной целых четыре недели! Если бы он поселился отдельно и мы не так часто занимались любовью, для зачатия понадобились бы месяцы... Но теперь дело сделано. Я буду любить своего малыша и заботиться о нем, но ни за что не стану спать в одной комнате с мужем, который встречается с другой женщиной!