– Это его погубило? – спрашиваю я, делая ударение на «это».
– Вряд ли.
– Его погубила девка. – Слободан так неожиданно вклинивается в разговор, что я вздрагиваю. – Дура, в которую он имел неосторожность втюриться.
– Не стоит так, мальчик. – Алекс примирительно похлопывает рукоятью пистолета по колену. – Дурой она не была. Просто беспечной девушкой, какими и положено быть девушкам. Ей было далеко до вас, Сашa. Но если бы на ее месте оказались вы – возможно, щенок Фрэнки был бы до сих пор жив. А мы бы угодили за решетку.
– Жаль, что этого не произошло. – Даже в преддверии скорого конца я не могу удержаться от злой иронии. – Я бы с удовольствием полюбовалась вашим лицом, располосованным тюремной клеткой.
– К счастью, все случилось по-другому и вам пришлось любоваться располосованным горлом самонадеянного идиота, не помню уж, в каком чине он пребывал.
– Та еще была картина, – подхватывает Слободан. – Получилось красиво, хотя и пришлось повозиться.
– Так это ты убил его?
Напрочь забыв об Алексе, я поворачиваюсь в сторону серба. Яркие порочные губы, яркие порочные глаза, и как только я могла видеть в них морские звезды? Тина, гниющие рыбьи потроха, ржавые жестянки, разложившиеся моллюски – вот и весь улов, который можно поднять со дна его зрачков.
– Ты удивлена? – Волчья улыбка, так хорошо мне знакомая, снова сияет на лице серба. – Это было непросто – перерезать ему горло. Мне пришлось держаться за лезвие, чтобы не потревожить твои пальчики.
– Ты забежал вперед, Слободан, – мягко укоряет своего пса Алекс. – Нашей гостье, наверное, хочется выслушать всю историю целиком?
– Гостье? Разве вы здесь хозяева?
– Запомнили, что я говорил вам о квартире? Вы все-таки умница, Сашa. Эту квартиру снимал Франсуа, а потом к нему переехала его девушка. Кстати, ее и звали Мерседес Гарсия Торрес. Испанка из Нюрнберга. Ничего выдающегося, поверьте. Смазливая мордашка, не более.
Третья Мерседес. Третью мне не осилить, не потянуть. Для того чтобы представить ее и ее жизнь с Фрэнки, необходимо время, которого нет. Теперь я понимаю это отчетливо:
нет. нет. нет.
– Она была большой любительницей шмоток, хотя и со степенью бакалавра, полученной в каком-то заштатном университете, у Слободана нет и этого. Обожала розыгрыши, обожала переодевания, обожала путешествия. Бедолага Фрэнки, ему, наверное, приходилось несладко с такой подружкой.
– Откуда вы знаете?
– Несколько месяцев назад Слободан въехал в квартиру ниже этажом…
– Квартиру? – Слободан с негодованием хлопает себя по ляжке. – Ты называешь квартирой эту дыру? Этот клоповник?
– Он переехал сюда и почти сразу подружился с этой маленькой дурочкой Мерседес. Но настоящим дураком оказался сам Фрэнки, который посвятил подружку в свои дела. Не во все, конечно, в какую-то их часть…
– И она все рассказала вашему ублюдку?
Я разочарована. Третья Мерседес оказалась самой худшей.
– Нет, конечно. Но она усиленно намекала, что ее парень выполняет какое-то важное секретное задание и что они собираются отбыть по этому поводу в Марокко. Я тоже собирался в Марокко… Не к вам, Сашa…
– Не сомневаюсь. Все ваши разговоры о моем письме, которое так вас заинтересовало, – настоящая липа.
– Скажем, художественное преувеличение. Так вот, я собирался в Марокко, на одну из сделок с далеко идущими последствиями, и уже знал, что он пытается следить за мной. Ведь мои люди тоже следили за ним.
Наблюдающие за наблюдателями – так, кажется, называлась одна из книг, менее интересная, чем никогда не читанная мною «Из Африки», наблюдающие за наблюдателями – это почти манипуляция меньшинством, которое манипулирует большинством.
– Нетрудно было сложить два и два, как вы думаете?
– А у нее всегда получается пять, – тут же сдает меня Слободан.
– Это ничего не меняет. Вам интересно, Сашa?
– Нет.
– Тогда я позволю себе продолжить. Сделку, которую я готовил, пришлось отложить, хотя для этого моим человеком был специально куплен дом в Эс-Суэйре. Чудесный городишко, кстати…
– Ваш человек – дядюшка Иса?
– О, я вижу вы успели подружиться. Он рассказывал мне, что остался доволен общением с вами. Но мы отвлеклись. Я отложил сделку и сосредоточился на этом щенке. Он мешал мне, понимаете? Был как бельмо в глазу, как гвоздь в ботинке…
Представить Алекса с гвоздем, торчащим в ботинке за полторы тысячи долларов, я не в состоянии.
– Все вышло замечательно. Вдохновение меня не покидало, оттого и план сложился быстро. А тут еще вы, Сашa. Я ведь очень понравился вам.
– Не очень.
– Бросьте. Вы сразу влюбились. А влюбленных женщин легко просчитать. Вы не исключение, какой бы умной ни казались. Да, я попросил вас достать бритву специально. И сам не взял ее в руки тоже специально. Я вытащил ее из шкафа, когда вы отправились разбираться с толстяком по поводу досок и затем, в подходящий момент, передал Слободану. И не явился на свидание с вами. Тогда вы отправились на свидание сама. Вам важно было подцепить какого-нибудь парня. Любого. Вы слишком много рассказали мне о себе, Сашa. Слишком. И то, что вас бросил ваш предыдущий любовник, и то, что вы боитесь темноты и совершенно теряетесь в ней… Положительно, вас надо было выдумать. Второе предательство со стороны мужчины – это слишком, вот вы и оказались в этом ресторанчике. Там, где мы завтракали. И где отирался Фрэнки.
– Он мог не подойти ко мне.
– Не мог. Он поссорился со своей дурочкой. В целях дешевой конспирации они поселились в разных гостиницах и встретились днем. Чтобы расплеваться окончательно. Она сказала, что уходит к другому, несмотря на то, что ее теперь уже бывший бойфренд озабочен секретным правительственным заданием.
– К кому – к другому? – тупо спрашиваю я.
– Не догадываетесь? – Алекс кивает в сторону серба. – К нему.
– Ко мне, – подтверждает тот. – Романтическая поездка в Марокко с девушкой, что может быть прекраснее?
Я не могу сосредоточиться, переводя взгляд с одного на другое отталкивающее, омерзительное лицо.
– Она еще появилась вечером в «Ла Скала» – Мерседес. И даже лихо отплясывала там с какими-то французами… А потом ушла. Оставив ищейку-неудачника в полном одиночестве.
DANGEROUSLY!
INFLAMMABLE!
EXPLOSIVE!
Барбарелла-Эммануэль, так напомнившая мне прекрасную цыганку-танцовщицу; Барбарелла, отбрившая Жюля; Эммануэль, в упор не замечавшая Джима. Я завидовала ей ровно две минуты: ее умению обходиться без сумочки для коктейля, умению носить в ушах всякую дрянь с таким шиком, как будто это бриллианты.