– Я извиняюсь, господин хороший, – улыбался во весь рот Саенко, – не желаете ли приобрести?
– Давай, неси ко мне, – распорядился Борис.
В номере Саенко раскрыл короб и выдал Борису белую грузинскую рубаху навыпуск и картуз.
– А штаны и ботинки ваши я из слободки принес. Они крепкие, а то чего ж новые покупать-то, денег не напасешься, – ворчал тихонько прижимистый хохол. – Сейчас в этой одежонке дуйте прямо к Аркадию Петровичу в контрразведку, а я послежу, нет ли хвоста за вами.
Операция прошла удачно, никто за Борисом не следил. Горецкий ожидал его в кабинете с нетерпением.
– Знаю, что не дело это – в контрразведке нам встречаться, но в следующий раз придумаем другое.
Горецкий внимательно выслушал рассказ Бориса и задумался.
– Значит, они переправляют в Батум бриллианты. Именно этим занимался Махарадзе. И с таким человеком связался Исмаил-бей. Какая неосторожность!
– Он за это поплатился, – спокойно заметил Борис. – Вопрос: откуда они их берут, бриллианты эти?
– Здесь, в Крыму, бриллиантов у людей полно. Уж не знаю, как они их через красных провозят, это отдельная история…
– Зато я знаю, – усмехнулся Борис, – уж не в кармане. Некоторые аж в задницу прячут.
– Вот именно. И никто не собирается здесь эти бриллианты продавать – берегут на случай эвакуации. Стало быть, бриллианты эти наша компания получает незаконным путем – грабят людей или обворовывают. Но кто – сам Вольский? Очаровательная баронесса Штраум?
– Татары, – подсказал Борис. – Как хотите, все дело в татарах. Вольский мне намекнул. И потом, когда я пугнул его, что нажалуюсь там, в Батуме, и те свернут дело, он просто испугался. Очевидно, те люди, на которых он работает, шутить не любят и ошибок не прощают.
– Говорите, у Махарадзе был в тот раз один бриллиант, очень крупный, в двадцать каратов?
– Вольский уверен, что его убили из-за него. Но за каким чертом они еще и список прихватили? Обошлись бы бриллиантом, сколько бы нам времени сэкономили, – злился Борис.
– Да, в общем-то с бриллиантами было бы обычное уголовное дело, если бы не замешались тут татары, – произнес Горецкий. – До чего глупы люди! Думают, раз сбежали от красных, то все беды позади. И начинает дама какая-нибудь блистать в театре или в военном собрании, где каждую субботу оркестр играет. С таким трудом через красных пронесли, а тут понавешают на всеобщее обозрение драгоценностей и радуются! Думают, опять все стало как раньше. Никогда уже не будет как раньше! – жестко произнес Горецкий.
Борис опять удивился перемене его лица. Опять в глазах была грозная сила, скрываемая пенсне, и профиль приобрел чеканность, как на старых римских монетах.
– Значит, так, Борис Андреевич, – Горецкий опять надел пенсне и стал похож на профессора, – я тут посовещаюсь с этим самым специалистом по татарскому вопросу, возможно, он сумеет прояснить ситуацию. Вопрос напрашивается сам собой: они переправляют бриллианты в Батум и там продают, но вот что они получают взамен?
Они встретились вечером в Карантинной слободке. Горецкий был мрачен и не скрывал этого.
– Ну, Борис Андреевич, подозревал я нечто подобное, но действительность превзошла все мои самые мрачные ожидания. Оказывается, давно уже в городе действует, и весьма успешно, целая банда. Они грабят и убивают людей, причем от остальных бандитов отличаются тем, что охотятся только за драгоценностями, преимущественно бриллиантами. Просмотрел я записи в полицейском участке, любопытные вещи узнал. И что самое ужасное – ни одно дело не раскрыто! А насчет того бриллианта, что у Махарадзе забрали, то вот, смотрите. – Горецкий протянул Борису листок бумаги.
«Дело об убийстве статского советника господина Романовского А.Ф. с супругой, каковое имело место июля семнадцатого дня сего года в Очаковском переулке.
Мною, полицейским приставом Ахромеевым, обследованы два мертвых тела, обнаруженные дворником Сейфутдиновым в гостиной наемной квартиры. Оба мертвые тела имеют следы ножевых ранений в области груди и шеи, каковые ранения и послужили причиною смерти…»
Листок, как живой, задрожал в руках Бориса.
– Что? – закричал он. – Их убили? Романовского Александра Федоровича и жену его? А Варя? Ведь она же была с ними, мне точно говорили…
– Не было с ними никакой девушки. – Горецкий успокаивающе положил руку на плечо Бориса. – Известно точно, что приехали они в Феодосию вдвоем, снимали квартиру в Очаковском переулке. Там их и убили. Забрали драгоценности и деньги, причем из драгоценностей был у жены Романовского замечательной работы старинный кулон с бриллиантом карат в двадцать. Свидетели показали, что видели его на ней незадолго до убийства в Дворянском собрании. Эх, суетность женская! – горестно вздохнул Аркадий Петрович.
– Но где же сестра моя, Варвара где? – вопрошал Борис. – Теперь уже никто не узнает, где они с ней расстались…
Они посидели немного молча, потом Горецкий кашлянул и спросил разрешения продолжать.
– Что касается татарского вопроса, то там дело обстоит так: в деле замешана Милли-Фирка.
– Это что еще за зверь? – неподдельно удивился Борис.
– Так называется национальная партия крымских татар. Они основали ее в 1917 году и объединили в ней членов татарского общества «Джеимэт-Хайрие», образованного в Турции, и членов нелегальной татарской организации в Анкаре. Сейдамет, лидер татарских националистов – один из главных людей в Милли-Фирке. Исповедуют они джадидизм – такое новое течение, лозунг у них – «Крым для крымцев», то есть упорно хотят оторвать Крым от России. С этой целью они поддерживали тесное сотрудничество с Турцией и Германией. А когда немцы вынуждены были уйти, то формально они согласились не препятствовать армии Деникина и даже воюют вместе – в Добрармии есть татарские полки. Но Милли-Фирка всегда стояла за независимое Крымское ханство. Очевидно, для этой святой, как они говорят, цели они и переправляют бриллианты в Батум, а потом в Турцию, а оттуда получают оружие и деньги. Сейчас на открытый мятеж против Деникина они не решатся, но вот если, не дай Бог, красные начнут одерживать верх и займут Крым – вот тогда, в суматохе, в мутной воде, Милли-Фирка и собирается захватить власть. А если не удастся, она уйдет в подполье, как было уже, когда Крым ненадолго заняли красные в восемнадцатом году. С красными-то у них никогда альянса не получится – в восемнадцатом татары захватили и расстреляли весь Совет народных комиссаров Красной республики Таврии.
– Какое отношение мы с вами имеем ко всему этому? – прервал Горецкого Борис.
Пока тот говорил, Борис справился со слабостью, которая охватила его при мысли, что если бы Варя была с Романовскими, ее бы тоже убили. Но ее не было, а где она теперь – никто не знает. Почему она не приехала с Романовскими в Феодосию? Заболела? Умерла? Или, паче чаяния, решила ехать назад, в Петербург, чтобы искать там его, Бориса?