На ее груди лежал кот Бейсик и в такт мурлыканью регулярно впускал и выпускал когти. Это была его утренняя зарядка. В комнате была страшная жара, судя по всему, включили-таки паровое отопление, несмотря на то что сентябрь в этом году выдался на удивление теплый — днем доходило до двадцати градусов, как летом. Но положено топить — они и топят. Надежда отбросила одеяло и перевернулась на живот, с трудом сбросив кота. Однако все равно дышать было нечем, тогда она села и попыталась раскрыть глаза.
«Видел бы кто-нибудь меня со стороны, определенно посчитал бы, что тетя мается тяжеленным похмельем», — невесело подумала Надежда.
Она тут же порадовалась, что никто, кроме кота, ее не видит в таком ужасном состоянии. Мужа не было дома, и вернется он очень нескоро. Надежда немножко погрустила по этому поводу, но решила, что все к лучшему.
Глаза удалось разлепить с большим трудом, но когда в них попал солнечный свет, Надежда охнула и прикрыла их снова рукой.
— Бейсик, сколько же времени? — жалобно протянула она.
Кот, отреагировав на свое имя, рявкнул в ответ злобным мявом, мол, давно пора кормить домашнее животное.
Тогда, повернув голову в ту сторону, где по ее предположениям должны были находиться настенные часы, Надежда осторожно приоткрыла один глаз. На часах, если не врали, было четверть двенадцатого, стало быть, сегодня Надежда Николаевна спала всего четыре с половиной часа.
— Очевидно, в моем возрасте нельзя так наплевательски относиться к собственному здоровью! — произнесла Надежда вслух, сразу стало противно, потому что вспомнился этот возраст.
Дело в том, что весной Надежде Николаевне исполнилось пятьдесят лет. И хоть торжественный юбилей удалось по чистой случайности замотать, то есть не было торжественных поздравлений от начальства с пожиманием рук и троекратным лобызанием, и мужчины не глядели с лицемерным удивлением — мол, кто бы мог подумать? — а на вид такая молодая, — и сотрудницы помоложе не улыбались злорадно, как будто сами через несколько лет не будут в таком же положении, заразы, но все равно перед самой собой Надежда не могла хитрить: факт остается фактом, возраст уже солидный.
Собственно, на здоровье Надежда не жаловалась, но в экстремальных случаях, вот как вчера, организм уже не мог работать как часы. Она наконец полностью открыла глаза и потянулась. Спина и плечи ныли, как будто по ним проехался паровой асфальтовый каток. Надежда поморщилась, нашарила тапочки и побрела в ванную.
Невзирая на яростные протесты кота, который требовал, чтобы она немедленно направилась на кухню и предоставила ему полноценное питание, Надежда приняла контрастный душ и почувствовала себя если не хорошо, то более или менее сносно. Теперь требовалась большая чашка крепкого горячего кофе, и хорошо бы позволить себе нормальный бутерброд с колбасой, для поднятия жизненного тонуса.
Надежда Николаевна последние пять лет очень следила за своим весом, то есть регулярно взвешивалась, и с грустью отмечала, как стрелка медленно, но неуклонно ползет вправо, и в конце концов, как женщина, твердо оценивающая свои возможности, пришла к выводу, что без посторонней помощи она вряд ли сумеет резко похудеть и что в ее силах только задержать стрелку весов на месте. Однако и это при ее всегдашнем отличном аппетите оказалось трудновато, тем более что муж Надежды Сан Саныч в свои пятьдесят пять лет был подвижен, подтянут, худощав, ел что хотел и ворчал на Надежду, чтобы не маялась диетами — все равно ничего не поможет, а только здоровье пошатнется.
Словом, в этом вопросе муж Надежду совершенно не понимал и не поддерживал.
Во всем же остальном между супругами наблюдалось полное согласие вот уже восемь лет их совместной жизни. Брак у обоих был второй, дочка Надежды Алена жила с мужем и ребенком в Северодвинске — муж ее был военным моряком.
У Сан Саныча тоже были взрослый сын и внук, он был к ним очень привязан, но, по наблюдению Надежды, больше всех на свете он обожал рыжего кота Бейсика, во всяком случае, смотрел на кота он гораздо ласковее, чем на собственную жену. Кот это чувствовал и расцветал рыжим махровым цветом, доводя понемногу их однокомнатную квартиру путем располосовывания обоев и раздирания. мягкой мебели до уровня ночлежки, красочно изображенной в пьесе Горького «На дне».
Сан Саныч уехал к родственникам в подмосковный город Загорск. Его двоюродный брат стал что-то прихварывать и очень просил приехать повидаться хоть на недельку, Надежда заправила кофеварку, включила ее и открыла холодильник. Там жались друг к другу банка кошачьего корма и пачка обезжиренного творога, очевидно, вдвоем им было не так одиноко.
— М-н-да, — протянула Надежда, — бутерброд с колбасой возможен только при наличии самой колбасы.
У нее совершенно вылетело из головы, что позавчера, проводив мужа, она решила употребить эту неделю на то, чтобы немного похудеть и приструнить кота.
Благими намерениями, как известно, вымощена дорога в ад.
Вывалив коту в миску полбанки «Китикета» (лопай, негодяй, пока я добрая), Надежда уныло ковыряла несладкий обезжиренный творог. Несмотря на выпитый кофе, настроение было отвратительным. Нет, не выйдет ничего из ее намерения похудеть!
И виновата в этом никоим образом не Надежда, а судьба-злодейка, на этот раз принявшая образ тети Васи.
Вспомнив все, что произошло вчера ночью. Надежда почувствовала сильнейшее желание совершить какой-нибудь антиобщественный поступок — выбросить из окна пивную бутылку, отшлепать кота газетой или, на крайний случай, поругаться с соседкой. Но в такое время все соседи были на работе, кроме одной — пенсионерки Марии Петровны, с которой как раз Надежда жила в большой дружбе, так что ругаться с ней не было никакого резона, срывать злое настроение на бессловесном животном — последнее дело, а уж пустых пивных бутылок в их доме не водилось, потому что Сан Саныч пиво не любил.
Надежда снова вздохнула. А какая чудесная могла бы выдаться у нее неделя! В научно-исследовательском институте, где Надежда работала много лет, с осени установили новый порядок работы. Дело в том, что начальство сдало большую часть помещений института разным фирмам, начиная с крошечного магазинчика автодеталей и кончая Северным Экономическим банком. Естественно, это происходило не сразу, так что сотрудники понемногу привыкли к постоянным перемещениям, некоторые даже не распаковывали коробки, а доставали только самое необходимое — кружку и кипятильник — дескать, все равно переезжать. Но когда к первому сентября по устоявшейся еще с советских времен привычке народ стянулся на работу, выяснилось, что так жить нельзя, то есть совершенно невозможно работать в такой тесноте. Директор не растерялся и подписал приказ о том, что сотрудники могут работать дома и приходить в институт два раза в неделю — по вторникам и четвергам. Таким образом снимался вопрос о тесноте, да еще получалась солидная экономия электричества.
Проводив мужа в Москву, Надежда предвкушала, как она будет вставать не очень рано, съедать стаканчик йогурта и садиться за компьютер. Поработать часа три-четыре — вполне хватит, ведь никто не будет мешать разговорами, отрывать по пустякам, а телефон можно на это время вообще отключить.