Она уже тогда, в Готаре, была красива, но за те годы, что они не виделись, здорово изменилась к лучшему. В Готаре была смазливенькая перепуганная девчонка в домотканом, простушка, чуть ли не с пресловутыми клоками соломы в волосах, а сейчас перед ним стояла расцветшая, уверенная в себе молодая женщина, знавшая толк в последних достижениях здешней косметики. Остается ломать голову: кто на пиратском корабле мог соорудить ей искусную прическу с падавшими на плечи завитыми темными локонами? На ведьмовское искусство такое не спишешь, что-то он не слыхивал ни о ведьмах, ни о колдуньях, умевших самостоятельно, силой чар или заклинаний сделать себе подобное чудо парикмахерского искусства. Тогда, на палубе, он слишком устал и вымотался, чтобы задумываться над такими деталями – а сейчас был отдохнувшим и свежим, моментально подмечал те детали окружающего, что вызывали вопросы или недоуменные раздумья…
Она непринужденно вошла в каюту, поставила лампу на стол и опустилась на привинченный к полу стул. Положила ногу на ногу, покачивая носком сапога. Сварог выжидательно на нее поглядывал. Наряжена, словно паж в классической пьесе: черные бархатные штаны в обтяжку, мужская рубашка с пышными рукавами, сапоги из тончайшей кожи, кинжал на поясе. Тогда, на палубе, она выглядела гораздо более буднично – и портки так не обтягивали, и рубашка была погрубее, разве что на шее висело то же самое ожерелье, богатое, бесценное, сущая россыпь алмазов и сапфиров. Оно тоже никак не могло оказаться плодом ведьмовского умения – либо иллюзия, на это ведьмы как раз мастерицы, либо подарок капитана, что вероятнее, к чему любовнице предводителя пиратов украшать себя иллюзиями, когда есть возможность прибарахлиться натуральными драгоценностями?
– Вы меня узнаете? – спросила она, улыбаясь самым что ни на есть завлекательным образом.
– Иногда люди не любят, когда им напоминают, что видели их в крайне стесненных жизненных обстоятельствах… – сказал Сварог дипломатично.
– Не тот случай, – сказала она решителньо. – Я-то прекрасно помню, как вы меня спасли от костра…
– Я тоже, – кивнул Сварог. – Правда, вы с тех пор настолько похорошели, что узнать мудрено…
Ее смех звучал, как серебристый колокольчик. Банальный штамп, затасканный поэтами оборот, но что поделать, если именно такое ощущение осталось?
– Вы чересчур снисходительны к простой девчонке из захолустья, ваше королевское величество…
«Ну вот, началось», – подумал Сварог. Джагеддин проболтался или она сама достаточно умна, чтобы следить за перипетиями таларской политики?
– А вы меня, часом, ни с кем не путаете? – спросил он с беззаботной улыбкой, позволявшей обратить все в шутку, легкий флирт.
– Ну что вы! Разве можно с кем-то перепутать столь прославленного короля?
– Помилуйте, какое там, – сказал он. – Так, шумные пересуды записных сплетников вокруг моей скромной особы, и не более того… Я вижу, у вас-то все в порядке? Выглядите веселой, благополучной и довольной жизнью?
– Вашими трудами. Если бы вы меня тогда не освободили…
«То жил бы припеваючи, – мысленно продолжил Сварог. – Не ломал бы сейчас голову, чего от нее ждать, и как эта встреча может обернуться… тьфу ты, самое время…»
Он мысленно произнес несколько слов. Хотел посмотреть на оборотную сторону этой непринужденной беседы.
Таковая имелась, а как же. Каюта была заполнена завитками серого дыма, свивавшимися в самые причудливые фигуры, и эти невесомые струи колыхались не просто так, а словно бы подчиняясь некой управляющей силе. Сплетались вокруг Сварога, неощутимо его касаясь, целеустремленно обвивали, будто щупальца, сливались в причудливые фигуры, гораздо более стойкие, чем клубы простого дыма… поймав себя на том, что повернул голову, следя за перемещениями парочки особо заковыристых орнаментов, Сварог спохватился и отключил соответствующее умение. Не стоит показывать противнику, что видишь его приемчики. Она явно пыталась на него что-то напустить – знать бы еще в точности, что именно. Увы, настолько его скудные способности не простирались, да и не способности это, строго говоря – так, подручный набор примитивных инструментов, «мелкое небесное шуткарство», как выражалась однажды Грельфи, весьма даже критически относившаяся к тому, что за облаками пышно именовали магией…
– Мне показалось вдруг, вы меня боитесь… – нежнейшим голоском произнесла «крестница».
– Вот еще, с чего вы взяли? – пожал плечами Сварог.
– Просто показалось… Бросьте! Вам, должно быть, кто-то уже насплетничал кое-что обо мне? Эти неотесанные мореходы… Или вы что-то такое и сами видите?
– О чем вы? – спросил он спокойно.
– Ну, если не хотите поднимать эту тему, извольте… Ваши желания для меня – закон. Я ведь перед вами в неоплатном долгу, если вы соизволили забыть по благородству своему и великодушию…
«Что она вытворяет? – подумал Сварог. – Жаль, не определить. Ну и пусть себе старается, не действует на меня черная магия, хоть ты тресни, не причинишь мне вреда… Хоть до рассвета упекай свои дымы, словно бы пронизанные черными искрами…»
– Вы, наверное, никогда не знали моего имени? – спросила красавица, улыбаясь загадочно, без тени пресловутого ведьминого коварства. – Меня зовут Марута, ваше величество. Отчего-то показалось вдруг, что вам одиноко и скучно, и я пришла вас развлечь. Джагеддин отправился на берег и будет нескоро…
– Что это за место? Инбер Колбта?
– Почти, – сказала Марута небрежно. – Почти что Инбер Колбта…
Сварог лихорадочно прислушивался к себе – нет, никаких новых, неприятных, необычных ощущений… разве что чуть странная расслабленность, умиротворенность, ему по всем правилам полагается сейчас напрячься в недоверии и тревоге, а он словно бы переполнен блаженством…
– А я могу сойти на берег? – спросил он, борясь с этой совершенно ненужной сейчас расслабленностью, насколько получалось.
– А зачем? – молодая женщина подняла брови в ленивом изумлении. – Что вам там делать, на этом скучном острове? Дел у вас там не может оказаться никаких, а тамошние развлечения, как во всех захолустных портах, примитивны и недостойны короля…
Сварогу показалось, что он не видит ее глаз, что вместо них – бездонные туманные пропасти. Все происходящее ему крайне не нравилось, но он сидел на прежнем месте, не в силах придумать, что же ему следует сделать решительного.
Она продолжала медленно, напевно, с таинственной улыбкой:
– Можете быть уверены, ваше величество, – вам и самому не захочется никуда идти за примитивными развлечениями, вам ведь уже не хочется…
«Взять ее без церемоний за шкирку и выкинуть из каюты, – сердито подумал Сварог, барахтаясь неподвижно в этом непонятном блаженстве, отдохновении тела и души. – Вот взять и выкинуть…»
Он не двинулся с места. Он не мог пошевелиться, но это отчего-то нисколечко не пугало. Помимо его собственных усилий те самые дымные струи, пронизанные словно бы мерцанием черных искорок, на несколько мгновений явственно проступили в каюте, окутав его неспешным скольжением сплетенных из тумана узоров. «Плохо дело», – отметила некая частичка ясного сознания – и все осталось по-прежнему, он никак не мог освободиться от наваждения, потому что не умел.