Но пока что лучше на себя не любоваться – нервы целее будут…
Дирбз, пользуясь тем, что епископ с рассветом отправился в холмы проповеди межгорцам читать, а Арисат с ним пошел, чтобы в случае чего весомость слова божьего подтвердить мечом, не оставил меня в покое даже в бане. Пока Тук обхаживал можжевеловым веником (голубая мечта мазохиста), он, чуть приоткрыв дверь в парилку, скороговоркой рассказывал все пропущенные новости.
И между делом пожаловался на Арисата:
– Дерзок он стал в последнее время – часто с епископом спорит. Тот его осаживать пробовал, но не помогает. Много он себе возомнил!
– Это издавна тянется. Раньше, на побережье, Арисат был правой рукой сэра Флориса – командующего экспедицией. А Конфидус был вождем еретиков ссыльных, у них в подчинении. Вот Арисату и не нравится ему подчиняться. Тем более что бакайцы иридиан не очень-то уважают. Они ведь одно ценят – воинственность.
– Так ведь епископ у нас воин еще тот. Видели бы вы, как он врубился в толпу межгорцев, когда мы шайку Скрипа разгромили.
– Верю… Не будь Конфидус таким, его бы вообще ни один бакаец слушать не стал…
– Все равно нельзя так! Вы приказали слушаться его во всем, как вас!
– Арисат поболтать любит… он и мои приказы обсуждал не раз.
– Много вы ему позволяете просто! Простите, сэр! Наболело!
– Ладно, сержант, поставлю я его на место. И это… Где Альра?
– Откуда мне знать?!
– Ты разведкой заведуешь и охраной подступов к замку, а она – лучший помощник в таких вопросах! И ты хочешь сказать, что понятия не имеешь, где ее искать?! И еще смеешь на Арисата жаловаться!
– Виноват, сэр страж! Да в замке она! Вы не так меня поняли!
– Ладно… Мне нужна она.
– Что? В баньку ее?
– Господи!.. Дирбз, просто после бани приведи ее в шатер. Поговорить надо…
* * *
Распаренный, чистый, в свежей одежде, с округлившимся животом на теле скелета… Носом понемногу клевать начал – сонливость накатила от такого потока забытых удовольствий. Но нельзя. Я слишком долго валялся – надо срочно браться за дело. Хватит время терять. И начну с самого легкого – узнаю все, что возможно, про это капище. Уж очень любопытное местечко… и опасное. Дискомфортно жить рядом с таким – надо хотя бы прикинуть, чего от него можно ожидать.
Альра в шатер не вошла – ворвалась. Невероятно живая особа, и рад, что перенесенное не изменило ее. Одежда чистая, не потасканная – прибарахлилась где-то. Но опять не женская – все партизанствует.
– Сэр страж! Я так рада! Вы наконец пришли в себя! Мы все верили, что так и будет! Мы все молились за вас!
– Спасибо, Альра. Ты присядь, не прыгай вокруг меня. Как твои люди?
– С ними все хорошо! Спасибо! Их хорошо здесь приняли. Работают все – надо до зимы успеть запасы сделать. Даже дети работают – ягоды и грибы собирают на сушку. Ну и по садам фрукты зрелые. Дети у нас большие, ведь маленькие не выжили… – Девушка резко погрустнела.
– Ничего, будут еще у ваших людей малыши.
– Я знаю. Все ведь теперь будет хорошо? Да? И я знаю, что ортарские инквизиторы хотят вас убить. Но они больше не смогут посылать своих убийц – на выходе из горловины мы устроили засаду. Там лучшие мои стрелки – охотники потомственные. По воронам не промахиваются, – мстительно уточнила Альра.
Ортарцев она сильно не любила, и то, что инквизиторы туда попадают из империи, ничего не меняло. Радует, что с Дирбзом до сих пор не сцепилась, – я этого очень опасался.
– Хески, которых они послали, не вернулись. Вряд ли они повторят это. Карающие даже не знают, живы мы или погибли все. У нас были голуби для связи с крепостью, но во время ливня, в горловине, телегу с клеткой засосало в грязь. Тук успел их выпустить, а сам едва не погиб при этом. Они вернулись в крепость без писем, и там теперь гадают, почему так случилось. Скорее всего, подумают, что нас перебили.
– Все равно засада не помешает!
– Конечно, не помешает… Альра, расскажи мне про капище.
– Что рассказать?
– Ты говорила, что там появляются непонятные вещи. И звери неизвестные. Часто так бывает?
– Нет. Редко. Только после молний, которые бьют туда без дождя. Старый Аван рассказывал, что иногда они бьют даже с чистого неба.
– Ты видела этих зверей?
– Нет. Но я видела череп одного из них. Большой череп. Похожий на медвежий, но с клыками как кинжалы и маленькими рожками. Говорили, что он остался от демона. И еще шкура в замке была – похожая на лошадиную, но с черными и белыми полосами.
– Интересно… А вещи?
– Вещи у барона в кладовой хранились, но где они сейчас, не знаю – все ведь разграблено и сожжено.
– А ты их видела?
– В детстве барон один раз показывал чудесную вазу: из чистого-чистого стекла, будто хрусталь горный. Такого никто не умеет варить. Она была высокая и узкая, с очень тонким горлышком. Ему купец ортарский предлагал за нее по весу в три раза больше золота отдать, но… Эх, лучше бы отдал… не попала бы к солдатам…
– Жаль… я бы хотел посмотреть на эти вещи…
– Ничего не осталось – кладовая разграблена. Разве что ковчег…
– Ковчег?
– Да. Ковчег. Он на Языческом холме так и остался. Слишком тяжелый – его невозможно унести.
– Торап что-то про него рассказывал…
– Да про него все знают – как такое большое спрячешь! Солдаты его тоже утащить не смогли. Он вечно будет стоять в своем сарае.
– Сарае?
– Ну да. В сарае. Человек, который тогда оказался на холме вместе с ковчегом, потом поднял вокруг него стены и настелил крышу. Чтобы ковчег не ржавел от дождей.
– Так… Совсем интересно становится… Ты уж если рассказывать начала, то все рассказывай. Что за человек?
– Ну меня тогда на свете не было. Старый Аван говорил, что молнии тогда долго били с чистого неба, а потом на краю капища нашли два ковчега.
– Уже два?!
– Ага, два. Потом, когда дожди пошли, они вместе с песком вниз сползли. Один до скал дополз, второго засыпало. Песок ведь там непростой – то вверх, то вниз перебирается и ведет себя странно.
– А тот человек?
– И человек тогда появился. Никто его не знал – чужой человек. Все думали поначалу, что он сумасшедший. Кричал много, хватал за руки тех, кто ковчеги разглядывал. Оттаскивал от них. Никто не понимал, почему он так делает. Священники сказали, что в нем нет Тьмы. Потом те, кто много времени провел рядом с ковчегами, начали болеть. Лечить их было тяжело. Тогда и поняли, что человек этот знал про опасность и пытался спасти любопытных. Барон, дед последнего барона Мальрока, сперва хотел приказать кузнецам расколоть на куски один ковчег, чтобы узнать, какую он тайну скрывает внутри, и железо пустить в дело, но после этого передумал. Ведь кузнецов беречь надо. С годами один ковчег совсем ушел в песок, вокруг второго странный человек сделал сарай. А потом умер. Но не от странной болезни. Болел он очень часто почему-то и умер от сильной лихорадки. Старый Аван говорил, что он был хороший, и жалел, что недолго прожил.