Он бросил патрон, и Саксон подхватил его.
— Что с Келсо? Я даже не знаю, жива она или нет.
— Верно, мразь, ты этого не знаешь, — прорычал снайпер. — Поэтому иди, будь послушным мальчиком и сделай, как тебе сказано, и, может быть, эта сучка останется жить. — Он наклонился, понизил голос и оскалился. — Знаешь, чего лично я хочу? Я надеюсь, что ты попытаешься выкинуть какой-нибудь фокус. Я хочу, чтобы ты отказался, Саксон. Мне просто необходим повод вышибить тебе мозги. — Хардести сплюнул на асфальт. — Ты говоришь как солдат, но ты ничтожество, англичанин. Знаю я таких, как ты, — благородные воины, рыцари, все ради добра и справедливости, но вЫ и понятия не имеете, как все происходит в реальном мире. Слабак ты.
Саксон встретился с ним взглядом, увидел за темными линзами мертвые глаза. За этими глазами не было ничего — ничего, кроме бездушной машины, которую приводила в действие злоба.
— Ты прав, — признался он. — Если быть сильным значит превратиться в тупого урода вроде тебя, тогда уж лучше я останусь слабаком.
Хардести рассмеялся.
— Удачи тебе в этом, — бросил он, и джип, взревев мотором, укатил прочь.
Неизвестное место
Анна возвращалась в реальный мир постепенно. Она словно была похоронена под слоем влажного песка и теперь дюйм за дюймом прокапывала себе путь наружу. Келсо чувствовала эффект снотворного; последним ее осмысленным воспоминанием было то, как Федорова бросила ее, словно мешок, в задний отсек вертолета; в следующее мгновение в шею вонзился острый металлический предмет. Анна погрузилась в мучительный кошмар, полный застывших картин горящих городов, обезумевших киборгов, хаоса, заговоров, — все это было навеяно изображениями, которые продемонстрировал Янус.
Она находилась в тесном помещении с металлическими стенами, из мебели здесь были только примитивная койка, привинченная к полу, лампа, вмонтированная в потолок, и стальной унитаз в дальнем углу. Анна попыталась сесть, и комната завертелась перед глазами. Пол, казалось, ходил ходуном, и внутри у женщины все переворачивалось. Она чувствовала себя как в тумане от наркотиков и с трудом могла пошевелиться, ноги были будто налиты свинцом.
Ее не приковали наручниками к кровати, не связали; очевидно, Тираны сочли, что она не представляет угрозы, и это показалось ей оскорбительным.
Анна услышала за дверью шаги и, задержав дыхание, прислушалась.
— …с Хардести, — раздался приближавшийся голос Намира. — Когда все будет сделано, возвращаемся на исходную позицию и движемся к месту эвакуации.
— Ясно, — произнес другой голос, жестокий и грубый. — А что с пацаном?
— Мы выяснили у него все, что нам нужно.
— И эту туда же?
Анна поняла, что речь идет о ней.
— Посмотрим, — ответил Намир. — Во всяком случае, проекту "Хирон" всегда может пригодиться новый материал. — Они подошли вплотную к двери. — Открой.
Анна забилась в дальний угол камеры, в этот момент дверь распахнулась, и вошел наемник. Она заметила у него за спиной огромного человека, напоминавшего быка, лицо которого с одной стороны было сплошным шрамом от ожога. Он зловеще подмигнул пленнице и ушел.
Намир вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
— Анна Келсо.
— А ты — Джарон Намир, — ответила она. — Да, я знаю, кто ты такой.
На лице его промелькнуло раздраженное выражение, которое, впрочем, тут же исчезло.
— Бену следовало бы научиться держать язык за зубами. Это приводит к неприятностям.
— Ты пришел меня убить? — спросила она.
Он покачал головой:
— Пока нет. В данный момент ты мне нужна живой и невредимой. В качестве рычага давления.
Анна презрительно фыркнула:
— Давления на Саксона? Да я его едва знаю. И ты думаешь, что он станет рисковать жизнью ради совершенно незнакомого человека?
Намир кивнул:
— Разумеется, станет. Если бы ты лучше знала его, ты бы поняла, что ради тебя он рискнет своей жизнью,— Он скрестил руки на груди. — Это его недостаток. Несмотря на все, что с ним случилось, несмотря на потери и разочарования, в Бене Саксоне живет стремление быть хорошим человеком. Героем. — Намир холодно улыбнулся. — Жизнь лишила других людей подобных иллюзий. Но не его.
— Как мне повезло! — произнесла она вызывающим тоном, хотя совершенно не чувствовала уверенности в себе.
— Не совсем. — Намир остановился напротив нее. — Ты меня заинтриговала, Анна. Своим упорством. Довольно впечатляюще для человека с твоими слабостями. — Он наклонил голову. — Когда ты в последний раз кололась? Должно быть, непросто снова так резко бросать.
— Пошел ты! — рявкнула она.
Он слегка улыбнулся:
— Я понимаю, что это нелегко, однако ты должна понять: сейчас ты выполняешь определенную задачу. Как и все мы. Ради всеобщего блага.
— Всеобщего блага? — презрительно бросила она. — Твои иллюминаты — раковая опухоль! Вы убиваете, запугиваете, разрушаете жизни людей — и все из-за того, что какая-то неизвестная кучка стариков хочет поиграть в Господа Бога с этим миром? Какое вы имеете право?
— Бога не существует, — сказал Намир. — Вот почему все это необходимо делать. Вот почему существует группа. — Он вздохнул. — Иллюминаты появились именно по этой причине. Будущее человечества — слишком важный вопрос, чтобы доверять его решение преходящим королям и деспотам. Он слишком сложен, чтобы человеческая масса смогла в нем разобраться. Это бремя элиты, которая в состоянии взять на себя ведущую роль, держать поводья колесницы человечества и направлять ее к стабильному будущему.
— Это они тебе вдолбили такую чушь? — усмехнулась Анна. — Те трусы, которые приказали убить моего друга и множество других людей? — Она покачала головой. — Я слышала о теориях заговоров, но до недавнего времени считала все это выдумками. Именно это им и нужно, верно? Они остаются в тени, тянут за ниточки, и никто ни о чем не догадывается. Они решают, где и когда начнется война, кого выберут в правители… А теперь они хотят контролировать человеческую эволюцию!
Намир разглядывал свою кибернетическую руку.
— А разве это так уж плохо? Подумай, Анна. Подумай, насколько свободное распространение модификации изменило наш вид, разделило нас на "искусственных" и "естественных", на людей из железа и плоти. Подумай, насколько это изменило тебя. Имея достаточно денег и выбрав нужные импланты, любой человек может превратить себя в смертоносного киборга. Разве не лучше будет установить какие-то границы, ограничения, контроль? — Он наклонился ближе. — Ты же знаешь, что законы существуют для блага общества. — Намир развел руками. — И мы стараемся установить эти законы.
На какое-то мгновение она почти готова была согласиться с его словами, но отбросила эти мысли.