Сквозь узкую горловину, почти по обочине, проскочил последний грузовик, и раскатчик плотно затворил путь.
— Кажется, приехали, — прокомментировал Головеров. — Нам предлагается свернуть на проселок.
— Серьезные ребята, — отозвался Саня. — И конкретные.
Поворот на гравийную узкую дорогу находился впереди, метрах в двустах, не больше. Глеб сбросил скорость, поехал медленно, чтобы успеть обдумать ситуацию.
— Какие будут варианты, господа военные? Сдается мне, брать нас живьем не хотят.
— Я бы тоже не брал, — подтвердил Грязев. — Хлопотно. Загонят в ловушку подальше от трассы и порубят в капусту.
— И спишут на чеченских террористов. — Глеб докатился до поворота. — Ну что, поиграем у них на нервах?
— Придется… На этой развалине нам не оторваться. Даже если проскочим через тот заслон.
Головеров свернул на проселок и повел машину рывками, работая то педалью газа, то тормозом. Пассажиры задергались, закачались, стукаясь плечами. С трудом выползли на бугор в полукилометре от трассы и остановились.
— Пожалуй, здесь не посмеют рубить. На горизонте две станицы — любую стрельбу услышат.
Анатолий Иванович поерзал, спросил неуверенно:
— Рубить — это как по-твоему?
— Рубить — это рубить. Наповал, значит.
— Расстреляют, что ли?
— А запросто! — «Ковбой», сидевший рядом с Глебом, потянул из-под ног свой рюкзак, дернул завязку.
— Погоди, — остановил его Головеров. — Не дергайся, рано. Поглядим, чего они хотят.
— Мне интересно, где они зацепили? — наблюдая за трассой, проговорил Грязев. — До границы или после?
— Скорее всего, до. А потом передали, — подумав, решил Глеб. — Подставили нам… этого паренька на «Москвиче», нашпигованном аппаратурой. Больно уж грамотно ведут. И спокойно для РУОПа.
Владелец машины завертел головой — не понял, но догадался, что его подозревают. Саня снял напряжение:
— Вряд ли… Воняет от него здорово. На дезодорант не похоже…
— Пожалуй, да… Значит, это не РУОП, а наша контора.
— Это с антеннами-то на крышах? — усмехнулся Грязев. — Или я отстал от жизни за два года?
— Отстал. — Глеб тихо тронул машину, выводя ее на открытое место и тем самым облегчая задачу наружному наблюдению. — Наша контора в полном загоне, такое старье со складов тянут — прошлый век. А МВД на подъеме, вся современная техника там.
— Резонно. И жалко контору.
— Мать вашу, мужики? Вы охренели?! — возмутился «ковбой». — Нас рубить хотят! Чего мы сидим?
— Ладно, не суетись, — оборвал Головеров. — Мы же на своей родной земле, а дома и стены помогают.
— Н-н-ну, блин!.. Под вашу ответственность! — сверкнул глазами «ковбой».
В полукилометре от трассы простояли минут двадцать. Видимого интереса к одинокой машине в степи никто из проезжающих не проявлял.
И вертолет больше не появлялся в небе.
— Все, это определенно наши, — заключил Глеб. — Техника драная, но тактика знакомая. И порубят нас на этой дорожке, Саня.
У «ковбоя» сдавали нервы — бессмысленные, бездарные штурмы одного и того же города не прошли бесследно. Он резко обернулся к «таксисту», корявой, судорожной рукой схватил за грудки, притянул к себе, дыхнул в лицо:
— Ну, падла… если ты сдал — зарежу!
— Не сдавал я! — прохрипел владелец машины. — Выехал утром побомбить…
— Предлагаю вариант, — сказал Глеб. — Такси отпускаем. Ты, Саня, берешь обоих парней и уходишь в степь. Я останусь тут. Они же меня пасут… Оружие спрячете. А встретимся потом, допустим, на заправке у въезда в Невинномысск. Годится?
— Не годится, — сразу же возразил Грязев. — Так долго искал тебя, не хочу расставаться. Мы даже не поговорили…
— Расставаться — не расставаться, это все из области чувственности, — жестко заметил Головеров. — Поговорить мы успеем и в Москве, за бутылочкой хорошего коньяка.
— Коньяка я напился на всю жизнь. Даже «Двин» пробовал. А он — царь вин.
— Хорошо, «Смирновскую» возьмем. Или «Абсолюта».
— Обыкновенной водяры из коммерческой палатки. По четыре пятьсот.
— Отстал… Водяру в палатках уже не продают. И она уже по двадцатке.
— Во, цены растут! — удивился Саня. — Есть другой вариант, самый мирный. Поехали, спросим мужиков, чего им от нас надо? Кто послал?.. Если это не РУОП, то сдается мне, «жигуль» с антеннами специально нам выставили. Из того расчета, что начнем…
— Понял, — прервал Глеб. — Кажется, один такой котел мы проезжали.
— Проезжали, километров шесть отсюда. И вагончик. На асфальте же — три заплатки всего. Это на две бригады?
— То есть, мы между двух котлов.
— Да… И проселок этот как будто случайно подвернулся.
— Они нас просчитали? — подумал вслух Глеб.
— Расслабились мы, брат, — усмехнулся Грязев. — И дым Отечества нам сладок и приятен… Ты в Москве давно был?
— Кажется, последний раз в прошлом веке… Думаю вот, вернусь, а участковый мою квартиру занял. И прописался… Ты пустишь к себе пожить?
— Не пущу, нижних соседей затопишь… Между двух котлов это же не между двух огней?
— Знаешь, я ведь тебя с той зимы не видел, с девяносто третьего, — вспомнил Головеров. — Ты как поехал скитаться, так и… А между прочим, иногда полезно топить того, кто под тобой живет.
— Глеб, это не солидно!
— Еще как солидно! У меня были такие «мягкие игрушки»! Где они теперь?.. Я «кукле Барби» ключи оставил. Хорошо бы приехать, а она там. Только что из постели… Красный шелковый халат насквозь просвечивает. А я стою, как бык перед тореодором… Но знаю, все будет обязательно не так. Открывает мне этот ментяра, а за его спиной — обе моих «игрушки»… «Гражданин! Вы здесь больше не живете!..» Значит, так: мы с Анатолием Ивановичем прыгаем на ходу и пешочком выдвигаемся к котлу. А ты с остальными прокатись по проселку до заслона. Уверен, через пару километров в какой-нибудь балочке сидят мужики. И ждут, например, чеченских террористов, имея приказ живыми не брать. Ты им не давайся, ладно?
— Да уж постараюсь…
— Выезжай назад и сразу на трассу. И рули к вагончику. Я как тебя увижу, бригаду возле котла возьму. А там и спросим, кого ловят и кто послал.
— Это подходящий вариант, — одобрил Саня. — Только что без стрельбы…
— Нет, вот это как раз никуда не годится! — вдруг заявил Глеб. — Они для нас просчитали именно такой вариант, знают же, с кем имеют дело. Нас не трогают пока. Значит, не хотят шума. И вот это весьма странно.