«С ума сойти можно!» – решила она и вдруг почувствовала нечто необычное.
Внутреннее ощущение подсказывало, что ее маленький мирок взлетает, причем совершенно явственно – каждый, кто летал на самолете, не может ошибиться в таком вопросе. Но вокруг все оставалось по-прежнему – море, волны, песок пляжа, шезлонг и большой солнечный зонт… Да, такое удавалось не каждому – сидеть в пляжном шезлонге и одновременно чувствовать себя пассажиром лайнера, набирающего высоту.
Стало страшно. Маргарита не выдержала и попросила:
– Мне нужен ремень безопасности и кислая карамелька.
Она тут же оказалась пристегнутой прямо к шезлонгу обычным авиационным ремнем, а за щекой у нее обнаружилось нечто, напоминающее «барбариску».
Маргоша почувствовала себя комфортнее. Кувшин, в котором она находилась, продолжал куда-то лететь. Неужели фон Ган владеет еще и искусством левитации? Но почему он вздумал летать вместе с кувшином? Или… кто-то из более сильных чародеев похитил волшебный кувшин вместе с заточенной в нем пленницей и силой своего колдовства заставил покинуть дом фон Гана и явиться в иное место? Мало того что такой полет был страшен сам по себе, но то, что ожидало Маргариту в финале, казалось еще ужаснее своей непредсказуемостью. Она вжалась в шезлонг и с отвращением смотрела на морской пейзаж, созданный ее фантазией. Жизнь все равно шла где-то далеко, за стенками кувшина, и оставаться в полном неведении было ужасно тяжело…
Внезапно Маргошу, как и все вокруг, слегка тряхнуло, и ощущение полета прошло. Ее мирок вновь был стабильным, стало быть, проклятый кувшин обрел состояние покоя. Его куда-то перенесли и где-то поставили… Что теперь можно было бы обнаружить за его стенками, для Маргариты осталось полной тайной. Ясно одно – надо готовиться к сюрпризам, а может статься, и переменам…
Предложение воззвать к совести к Гана, высказанное полупрозрачной дамой, было встречено без энтузиазма.
– Милочка, что за наивные и даже, не побоюсь этого слова, допотопные взгляды? – осведомилась особа с коротко стриженными рыжими волосами, курившая сигаретку в янтарном мундштуке. Кроме нее, ни у кого из присутствующих женщин не было короткой стрижки, и она казалась чужеродным элементом в собравшейся компании. Впрочем, ее это нисколько не задевало. – Я думаю, бесполезно взывать к совести тех, у кого ее отродясь не было. Любую вещь можно получить, не прибегая к отвлеченным категориям типа совести, чести и порядочности. Для таких случаев есть старые добрые методы – вооруженный налет, например, а еще лучше кража со взломом.
– Фи, Зиночка! – в ужасе воскликнула полупрозрачная красавица, тряхнув роскошными локонами. – Для аристократки у тебя слишком криминальные наклонности. Это все твое нездоровое увлечение эсерами… Я знала, что они тебя добру не научат!
– Да при чем тут эсеры? В Гражданскую, когда пришлось бежать из Петрограда, меня занесло в Одессу, и я пережила там такое… Кстати, ненавистные тебе эсеры к тому времени уже частично служили в белой армии, я имею в виду правых эсеров, частично были расстреляны большевиками, а частично, тут я говорю уже о левых эсерах, пошли к большевикам на службу. Их расстреляли несколько позже…
– Правые эсеры, левые эсеры, большевики… меня совершенно не интересуют ваши всеми забытые политические раздоры, – возмутилась прозрачная. – Чума на оба ваши дома!
– Ты удивишься, но я к двадцатому году тоже пришла к подобным выводам и примкнула к банде Левки Французика. А когда чекисты его шлепнули во время облавы, взяла руководство ребятами из банды на себя. Мы так пошустрили в Одессе и вообще на югах…
Дамы брезгливо переглянулись.
– Избавь нас от подробностей, Зина, – перебила ее тетушка. – Я тебя не виню, в моменты исторических катаклизмов жизнь ломает многие судьбы. Но быть главарем банды одесских громил – не то обстоятельство, которым можно гордиться. Однако об этом мы с тобой поговорим позже. Умоляю вас, девочки, давайте сосредоточимся на главном – представительница нашего рода в беде…
– Ну а я таки о чем? – фыркнула рыжая. – Сейчас призову Васю Паленого, Морячка, Степу Мухортика и, чем черт не шутит, может, и Леву побеспокою. Парней, конечно, поразметало по земле, некоторые могилы далеко, но ничего, на мой зов явятся! Завалимся с ребятами к фон Гану, кувшинчик конфискуем и заодно узнаем, как снять заклятие. Мне думается, парень не из тех, кто выдержит серьезную пытку.
Тетушка, неожиданно для всех, не отмела предложение Зины, хотя и согласиться на него не поторопилась.
– Хорошо, как один из вариантов рассмотрим и такой план действий, – сказала она. – Но может быть, у кого-нибудь найдутся другие варианты?
– Найдутся! – раздался неизвестно откуда громовой голос.
И на столе сам собой появился старинный медный кувшин, покрытый затейливыми восточными письменами.
Дамы остолбенели. Первой взяла себя в руки тетушка. Как самая старшая из присутствующих дам, она не считала возможным ронять свое достоинство, демонстрируя перед младшими родственницами растерянность.
– Что это значит? – строго произнесла она, неизвестно к кому обращаясь. – Это чья-то добрая помощь или очередная провокация нашего недруга?
– Это… это помощь, без сомнения, помощь, – заикаясь, пролепетала хозяйка дома, в очередной раз потерявшая было дар речи и обретавшая его вновь с немалым трудом. – Я не успела вам рассказать, что в моем доме в настоящее время проживают два весьма известных и даже, можно сказать, замечательных человека. Правда, они из восемнадцатого столетия, и поэтому нравы их несколько диковатые…
– Это кого вы, княжна, дикарями обзывать изволите, позвольте спросить? Язычок-то попридержите, – под сводами комнаты вновь раскатился неизвестно кому принадлежавший бас. – Я хоть и не чужд галантных манер, но бабьим глупостям потачку давать не приучен.
– Извините, граф. – Княжна неожиданно сделалась покладистой и уступчивой. – Я не желала вас обидеть, просто заговариваюсь от расстройства. С тех пор как Маргарита пропала, я вся на нервах…
– Ну нервы – оно, конечно, дело извинительное, – пробормотал голос, уже без всяких зловещих ноток, – для дам нервы – первое дело. Одначе кувшинчик мы вам доставили, и красавица наша – в нем. А уж как ее на свет белый вызволить – думайте, это задачка для вас. Может, зелье какое сварите или наговор измыслите?
Княжна прижала руки к груди.
– Граф, я вам так благодарна… Может быть, вы покажетесь обществу?
– Благодарствую, но прошу милых дам простить мою неучтивость. Добывая сей кувшин, мы с братом зело притомились. Отдохнем маленько в невидимости. Но ежели что для дела потребно будет – призывайте нас смело. Мы к вашим услугам, милые дамы. Отдых тогда побоку – и за шпаги!
– Благодарю вас, мой дорогой граф, – поклонилась княжна, но у всех присутствующих возникло чувство, что ее слов невидимка не услышал, покинув помещение. Вот только что был здесь – и уже след простыл, хотя никто его так и не увидел.