– Кто это был? – строго осведомилась тетушка.
– Граф Брюс, ма тант, – ответила княжна. – Герой петровских времен.
– Мне казалось, его дух обитает в Москве.
– Не так давно он в Петербурге объявился.
– Что ж, как бы то ни было, спасибо ему за помощь. Стало быть, наша задача упростилась – теперь нам не нужно добывать кувшин. Остается всего лишь разрушить заклятие.
– Всего лишь! – воскликнула полупрозрачная дама, трагически заломив руки. – Предметы, подобные этому кувшину, являют собой настоящую крепость!
– Соберитесь с силами, девочки, мы должны взять эту крепость штурмом, – призвала всех Валька. – Я не так сильна в чародействе и магии, как вы. Мы в свое время чарам не обучались… Но всем, чем смогу…
И тут комнату огласил страшный крик. Кричала хозяйка дома. Дамы вздрогнули.
– Лили! Опять ты! Сколько можно! Ты совершенно неспособна держать себя в руках. Я страшно разочарована, – разгорячилась тетушка.
– Я поняла. Я все поняла! – нервно заговорила княжна, даже не потрудившаяся принести родственницам извинения. – Я знаю, кто приложил к этому вопиющему безобразию руку!
– Если под «вопиющим безобразием» ты подразумеваешь нечто иное, чем свое собственное поведение, то излагай, пожалуйста, свои мысли четче! – попросила полупрозрачная дама.
– Не могу! Я в полном смятении. Но это – Одиссей! Клянусь, это он помог фон Гану. Только его изощренный ум способен на такие пакости!
– Ты говоришь об Одиссее Итакском? Подобные обвинения надо как-то мотивировать! – заявила тетушка. – Обоснуй свою позицию. Факты, милочка, факты!
Но княжна не желала отвлекаться на такие мелочи, как факты, находясь во власти эмоций.
– Да какие там обоснования, тетушка! Кувшин принадлежит Одиссею! Я видела эту вещь в доме старого пройдохи, могу поклясться! Стало быть, он и передал его фон Гану для магической изоляции Маргариты. Логично?
– Нет, не логично! – вмешалась валькирия. – А если логика и есть, то типично бабская. Я бы предпочла, как говорят дознаватели, побольше прямых улик, а не сплетен. Может, фон Ган кувшинчик у Одиссея просто свистнул, а старик тут вовсе и ни при чем.
Дамы заговорили одновременно.
– Я не понимаю, что значит – свистнул? – призналась прозрачная.
– А я как раз хорошо понимаю, – ответила наследница дела Левки Французика. – И не верю, что этот фраер дешевый фон Ган пошел на рывок без ведома старикашки Оди. Как бы фон Ган воспользовался краденой вещичкой, если бы ему никто не раскрыл тайны ее магии? А? Раскрыть их мог только владелец! Логично? Короче говоря, придется колоть старину Одиссея. И без налета все-таки не обойтись. Хотя можно устроить в его доме и погром, чтобы прочистить старому хрычу мозги!
– То-то они с Михаилом так подружились. А я еще думала, что же их связывает? Такие разные люди, – рассуждала княжна, никого не слушая. – Придется позвать Одиссея в мой дом и, как говорится, прижать к стенке. Пусть выложит правду!
– Ну, если он и вправду замешан в это дело, то, наверное, Шерлоку Холмсу легче было бы пригласить к себе в гости профессора Мориарти, чем вам Одиссея, – заметила Валька. – Хотя… может, и вправду очная ставка не повредит. Ладно, сделаем так – Одиссея доставим сюда под конвоем и тут на месте разберемся, к чему он причастен. По-любому, девчата, если горшок Одиссеев, то он и освобождающее заклятие знает. Если ни в чем не виноват – скрывать ему будет нечего. А если уж виноват… Я ему не завидую!
– Простите, а о каком конвое идет речь? – робко поинтересовалась прозрачная дама.
– Ой, если нужен конвой, то конвой таки будет! – пообещала рыжая. – Призовем Левку, Степу… Отконвоируем в лучшем виде, не рыпнется!
– Не затрудняйтесь, мадемуазель, – пресекла ее планы Валька. – Запускать в этот дом ваших Левок и Степок – дело лишнее! Я уж на что не робкого десятка, а общаться со всякими отморозками не люблю. А нашим барышням оно и вовсе не в кайф будет! Побеспокоим братьев Брюсов. Они в такой просьбе нам не откажут. К тому же не стоит привлекать лишних людей к решению наших проблем; как человек военный утверждаю ответственно – секретность лишней не бывает. Особенно в вопросах, связанных с магией и духами всякими. Решим все в узком кругу.
Одиссей Лаэртович предвкушал приятный вечер и уже устроился в своем любимом кресле у телевизора.
– Пенелопочка, свари мне кофейку покрепче, – попросил он, подкладывая подушечку под поясницу. – День у меня сегодня выдался нелегкий… В моем возрасте надо бы уже себя поберечь.
За дверью процокали быстрые женские каблучки, и Одиссей, ожидавший увидеть на пороге кабинета собственную супругу с подносом, даже не успел поразмыслить, с чего это Пенелопа сменила удобные домашние тапочки на туфли с высокими каблуками и бегает в них этаким аллюром, как обнаружил в дверях постороннюю рыжую девицу.
– Мадемуазель, чему обязан? – Одиссей со старомодной учтивостью приподнялся с кресла (все-таки в комнату вошла дама), одновременно нащупывая на столике очки. У него возникло ощущение, что когда-то давно он видел явившуюся в его дом незнакомку… Да что там говорить – явно видел, без всякого сомнения. Но вот кто она такая и при каких обстоятельствах состоялась их прошлая встреча, вспомнить никак не мог. Тем более, пока он был без очков, лицо молодой дамы виделось ему каким-то расплывчатым. Однако волосы, эти роскошные пышные волосы редкого оттенка красной меди Одиссей хорошо запомнил. Увидев один раз, забыть такую красоту было трудно. Тициан, подлинный Тициан!
Где же он мог видеть эту красотку? В Итаке? В Трое? В дальней римской провинции Лютеция, жалкой галльской дыре, превратившейся через несколько веков в роскошный город Париж? Или в Венеции времен правления третьего дожа?
Очки наконец нашлись, и Одиссей только-только собрался водрузить их на нос, чтобы как следует разглядеть незнакомку, как рыжая девица произнесла загадочную фразу:
– Ладно, старина, прости, если что…
Что такое «если что», было совершенно непонятно, и Одиссей попытался это выяснить. Но девица сказала кому-то невидимому:
– Яша, Рома, поднимаем! Взяли, мальчики? Вира!
Одиссей Лаэртович почувствовал, как его подхватили под локти чьи-то сильные руки, подняли в воздух и повлекли к окну.
– Что это значит? Я протестую! Это возмутительно! – взвизгнул он, но его никто не слушал.
Тем более что существа, носившие имена Яши и Ромы, были, судя по всему, бестелесны, и способны ли они вообще что-либо услышать, с уверенностью сказать было нельзя.
Ну а девица сосредоточилась на том, чтобы открыть старые тугие шпингалеты и распахнуть оконную раму. Не сразу, но рама все-таки сдалась под ее напором.
– Выносите, мальчики! – скомандовала рыжая и сама первая нырнула в окно, причем Одиссей заметил два больших крыла, затрепетавших у нее за спиной. Он мог бы поклясться, что никаких крыльев у девицы только что не было, иначе они бы выглядывали из-за плечей гостьи даже в тот момент, когда Одиссей видел ее анфас.