– Он далеко, улетел в Южное полушарие и будет не скоро. Но нам все равно пора уходить из ада.
– Ты видишь так далеко?
– Вижу… Этот подводник Губский сбежал, и теперь большие проблемы. Пытается захватить авианосец «Энтерпрайз» в Саргассовом море… И ведь захватит. Ну, идем?
– Погоди! Плевать, пусть захватывает! – вдохновился Карогод. – Если ты так далеко видишь – скажи, где Страна Дураков?
– Что? Не знаю такой страны. – Юродивый что-то заподозрил, заспешил, потянул за рукав. – Давай, скорее, тебе опасно здесь находиться! Каждая минута отнимает энергию!
Они вышли в галерею и скорым шагом направились в лифтовый холл.
– Знаешь! Все ты знаешь! – говорил на ходу Карогод. – Скажи, где Катя? В Стране Дураков?
– Не знаю я! – отбивался и явно кривил душой ясновидец. – Какая Катя? Ничего не пойму!
– Ну та, с желтой лентой и пыпками на руках! Кораблики пускали!
– У тебя что-то с головой. Но ничего, это пройдет. Выйдем из ада на волю и все пройдет! Я говорю, подводник «Энтерпрайз» захватит в Саргассовом море, вот что меня волнует. А хоть закричись – никто не поверит!
В холле они чуть не столкнулись с подполковником-ракетчиком, который стоял с чемоданом и пританцовывал от нетерпения. Лифт опускался медленно, пронизывая пятидесятиметровую земную толщу, на табло выскакивали циферки, будто отмеряя время старта.
Он бросился к Гелию, заговорил, тараща глаза:
– Эти все – наповал! Все до одного! Ракетчик тряс Карогода.
– Это же ты, ты посадил Широколобых в триста седьмой блок! А это запрещено инструкцией! Сажать их вместе без присмотра! Даже двоих! Такие инструкции кровью написаны! Они же голубые! Сексуальное меньшинство! Грубо говоря, педрилы! Мозги – во, а ума – хрен! Вот они и затрахали друг друга насмерть! Содом и Гоморра! Бежать надо без оглядки! Чтоб не превратиться в соляной столп!
И видя, что не достучаться, он оставил Гелия, воздел к небу обезумевшие глаза и перекрестился неумелой рукой.
Лифт наконец опустился в ад и открыл двери…
Мир завертелся перед глазами, как это бывало много раз при выполнении фигур высшего пилотажа, и тут же земля ожгла левый бок, потом колени и спину, захрустел придорожный ивняк, сдерживая падение, и отчетливо голеностопный сустав левой ноги Показалось, летел долго, но когда вскочил, очутился всего-то в десятке метров от дороги. Кости вроде целы, только снес одежду вместе с кожей и потянул или порвал связки на ноге. Прихрамывая, Ярослав полез по крутому откосу вверх, и тут мимо промчался тяжелый «КамАЗ» – неужели не заметил?
Машина укатилась к ручью и лежала теперь в кустах кверху колесами, плоская, изжеванная, будто после пресса. Первой мыслью было как-то поправить положение, перевернуть ее и поставить на колеса, однако, приковыляв к «Ниве», он понял, что занятие это бесполезное, на ней теперь не то что ездить, а и восстанавливать ее нет смысла
Ярослав сел там, где стоял, отер лицо руками, как после тяжелого, дурного сна: голова побаливала и начинало саднить ободранный бок и колени Будь скорость чуть выше, на все манипуляции не хватило бы времени, к тому же при его росте не так-то просто выброситься из тесной машины. А если бы прыгнул не под откос, а на асфальт – вот тут точно костей бы не собрал…
Почему все же заклинило руль? Разболтался замок или ключ зажигания?.. Ему никогда не приходилось разбирать этот замок, и как устроено противоугонное устройство, он не знал, но ведь от чего-то сработало?! И тормоза отказали…
Ярослав подошел к машине и заметил веер припудренных пылью черных полос тормозной жидкости на баллонах, подкрылках и днище. Прорыв произошел одновременно у левого переднего и правого заднего колес, в двигателе искрила проводка. Ярослав продрался сквозь мятые кусты к капоту, чтобы отключить аккумулятор, но тут на глаза попали трубки тормозной системы…
Все четыре шланга от тормозных цилиндров оказались аккуратно подрезанными возле металлических штуцеров. И те, что лопнули, и те, что оставались целыми на вид…
Резкий удар по педали и мгновенный обрыв…
В этот момент под капотом вспыхнул огонь, лицо опалило сильным жаром, и Ярослав, отшатнувшись от машины, упал в кусты. Вспомнил о четырех канистрах бензина в багажнике – еще можно было вытащить! – однако эти разрезы на шлангах будто очаровали его. От «Нивы» повалил черный дым, собираясь в густое облако в утреннем неподвижном воздухе, затем раздался хлопок, и над кустами взмыл огненный шар, напоминающий ядерный гриб. Ярослав попятился и чуть не свалился в ручей.
Перед глазами возникло лицо Скворчевского: он! Только он мог дать команду, не получив согласия, и его напарник забрался под машину, подрезал шланги, а потом испортил запорное устройство в замке зажигания…
И ничего не доказать! Сейчас все сгорит в огне. Вот это рычаг давления! Первый раз не согласился – пошел в армию, второй раз – приговорили к смерти…
Ярослав забрел в ручей и, косясь на пламя, стал умываться. На сей раз наказание определили суровое, странное по своей несоразмерности и оттого бессмысленное. Ведь не за то, что отказался шпионить за Дворянским Гнездом и давать подписку о неразглашении?!
Неужели за это убивают?..
Канистры взрывались, выбрасывая столбы пламени, и скоро огонь стал припекать ободранную спину. Тогда Ярослав достал свой талисман, чтобы не замочить, нашел место поглубже и лег в воду, намереваясь таким образом пригасить жгучую боль. Эх, сейчас бы под душ, бегущий с ледника! От талой воды раны заживали в два дня и снималась всякая боль…
И от мысли, которая ожгла голову сильнее, чем удар о землю, в мгновение стало жарко.
Что, если авария организована Закомарным? Не потому ли Скворчевский признал, что поджигатель из Дворянского Гнезда, и даже имя его назвал? А все эти разговоры о восстановлении дома и о выдаче виновника всего лишь отвлекающий момент, чтобы телохранитель успел подрезать тормозные шланги. И выпивку устроил с той же целью – разбился на машине в нетрезвом виде…
Сгоревший терем никак не подействовал, и тогда Овидий Сергеевич решил попросту убрать соседа. И причиной может быть единственное – Юлия, сбежавшая в Скит из гнезда, и ее дядя. Не зря же полковник Скворчевский носит его фотографию в кейсе. Если этот дядя интересует разведку, значит, Ярослав случайно влез в чужие дела, возможно, стал свидетелем, например, того, что воочию видел самого дядю.
И вообще после приезда женщин в заповеднике стало слишком людно, трудно скрыться от посторонних глаз, незаметно приезжать и уезжать, развлекаться и охотиться на «лис». Это с егерями просто: дал на водку – и будут молчать, а хозяин Скита и его население стали мешать…
От места аварии до свертка на частную дорогу Закомарного было километра полтора, и, пока Ярослав ковылял напрямую по лесу, пожар за спиной разгорелся еще сильнее, кажется, занялись кусты, огонь переполз к берегу ручья, потому что вдруг факелом вспыхнула высокая ель. А скоро над трассой появился вертолет. На минуту он скрылся за горой, потом резко изменил курс и, снижаясь, стал кружить над горящей машиной. Ярослав почувствовал опасность: не исключено, что на борту сейчас находится Закомарный со своей гвардией. Что, если прилетели проконтролировать результаты своего труда?..