— С другими?..
— Но ты же колдун! Чародей!
— Запомни: я земной человек. И больше никогда не говори так!
Она виновато посмотрела в глаза, взяла его руку с кубком и сделала глоток-.
— Прости… Я думала, секс — это легли в постель и доставили удовольствие друг другу. Много раз видела, подсматривала за сестрой… И не только за сестрой!.. Или даже не в постель — где-нибудь в неосвещённом подъезде, в телефонной будке, в ночном метро… Правда, это называется иначе уже — просто трах…
Он угрожающе положил руку на её лицо.
— Если бы ты не была целомудренной…
— А я была! — она вывернулась из-под ладони и засмеялась. — Никто не знал, чего это стоило…
— Я подолью масла в огонь, — Ражный встал. — Чтоб ты больше не вспоминала…
— Постой! — Миля вцепилась в его руку. — Выслушай… Я так долго берегла себя… И так много… сражалась за свою честь, что устала. Это мучительно — жить непорченой, как ты говоришь, — она попыталась дотянуться и поцеловать его руку — он не позволил, стиснул её в кулак. — Первый раз меня чуть не изнасиловал… мальчишка из седьмого класса. А мне было всего одиннадцать. Поймал за гаражами, содрал трусики… Я выбила ему глаз камнем… Через год выпустили из тюрьмы отца. Он напился, изнасиловал Надю… Помнишь мою сестру?.. И хотел меня, но я спрятала нож под подушку и… ткнула его. Ещё через год на меня напал Надин любовник — и ему досталось… Зарезала насмерть, скальпель воткнула в самое сердце… Был ещё один, с виду добрый, но извращенец. Я ему яичницу сделала, всмятку… Потом сбилась со счета и уже все время ходила с ножом или бритвой. Мне девчонки говорили: найди парня, который нравится, и отдайся. И все будет хорошо… Надя говорила то же самое. И даже судья… Это когда возбудили пятое уголовное дело за попытку… Ну ты же сам видел и знаешь. Сначала поймали твои егеря в лесу — отбилась; милиционер, который искал меня — порвала ему рот… Даже когда умерла — и мёртвую чуть не изнасиловали!
— Хватит, замолчи!
— Погоди!.. Знаю, я в полной твоей власти!
— Запомни, ты никогда не будешь в моей полной власти. Ни одна женщина не бывает под волей мужчины, потому что она — чистое воплощение стихии.
— Не буду. Ты прав, не буду, потому что твоя власть надо мной беспредельна…
— Это жуткое противоречие! Неужели ты не слышишь этого?!
— В другой раз я бы услышала… Но не сейчас. Даже мои милые Максы соревнуются… нет, бьются за право первой ночи, — она дотянулась и поцеловала кулак. — Ты первый мужчина, который не пытался… Никогда не посягал на меня. Наоборот, берег! Прогонял, чтобы сберечь. Я не знала, что думать! Измучилась от мыслей… И ещё — твой аскетический образ жизни, слава сектанта, колдуна или волшебника… Когда ты меня оживил — все поняла: ты Бог. Оказалось, ты Бог! Потому повинуюсь тебе и боюсь ещё больше, чем всех. Молиться на тебя стану! И Максов заставлю, чтобы молились…
— Ты несёшь… полный бред! — Ражный натянул рубаху и поднял пояс. — Отдохни, пожалуйста… Постарайся заснуть. Сейчас погашу светоч, обниму тебя крепко и усыплю…
— Это все от любви…
— Но пока я её… не чувствую. Не вижу!
— Я люблю тебя! Люблю, как Бога! Это совсем иная любовь!
— Хочу, чтоб любила меня, как мужчину! И больше никак!
— Но это невозможно… Это исключено!
— Прссти, что-то я не понял, — он ощутил неприятный озноб, зазвенело в ушах. А Миля вскочила с ложа, встала на колени, ухватив подол его рубахи.
— Не сомневайся, я в здравом рассудке! Я не сошла с ума! Разве это плохо, если мы с Максами станем молиться на тебя?
— При чем здесь Максы?! — закричал Ражный и поставил её на ноги.
— Максы?.. Считаешь, они ни при чем?
— Я ничего не считаю, я не хочу слушать вздор! — насильно уложил в постель и укрыл одеялом.
— Разве это вздор? Я выхожу замуж!
— Ты уже вышла замуж. Все остальное — формальности.
— Нет, ещё не вышла, — засмеялась она и притянула Ражного к себе, — только собираюсь… Завтра свадьба!
— Почему завтра?..
— Боже мой! Прости! Ты ещё не слышал об этом?.. Неужели никто не сказал?
— Нет…
— Мне кажется, об этом знает весь мир. — Миля погладила его грудь, тронула пальчиками горло. — Но если не слышал — я тебе обязана сказать: я выхожу замуж!
— Поздравляю… Но за кого?!
— Тебе покажется странно, — безвинно проговорила она. — Все необычно… Я ещё сама не привыкла… Сначала хотела выйти за старшего. И мы с ним даже поцеловались… Но младший увидел и сказал, что покончит с собой… Застрелится, если я выйду за старшего. Он может, я знаю, потому что любит без ума… И тогда я решила… за младшего. Мы с ним тоже поцеловались… А старший смотрел и был такой несчастный! Такой одинокий!.. Я подумала, и теперь выхожу сразу за обоих.
— Действительно, необычно, — подтвердил Ражный.
Масло в чаше выгорело досуха и теперь затлел фитиль — чёрная бархатная лента. Отвратительно запахло жжёной тряпкой…
Миля замерла, потом вдруг заговорила с жаром:
— Ты же не осуждаешь? Нет? Другого выхода у меня не было! Они согласны, они готовы жениться на мне одной! Не бойся, они не подерутся. Это же здорово — у меня будет сразу два мужа!
— А их родители? — тупо спросил он. — Они согласны?
— Ещё бы! Сам подумай: если я выйду только за одного Макса, где они возьмут невесту для второго? Ну, где здесь взять?.. Тем более, они в розыске, свататься не поедешь, сразу схватят.
Ражный принёс ковш, хотел затушить ленту, но вода тотчас же закипела в раскалённой чаше.
— Мне повезло, да? — засмеялась она. — Они такие разные, мне будет не скучно! Это ничего, что нет никакого образования. Зато они чистые и искренние! Меня никто так не любил, как Максы!..
Он не дослушал этой песни счастья, сел, заткнул уши, обхватив голову руками.
А когда отнял ладони, будто напоролся на обидчивый вопрос.
— Такое чувство, будто ты меня осуждаешь?
— Я плохой судья, — не сразу признался Ражный, — Не могу быть бесстрастным…
— Бесстрастным?.. Это интересно! Может, ты жалеешь?
— О чем?
— Что я выхожу замуж за Максов.
— Напротив, рад за тебя, — со скрытым сарказмом проговорил он. — Повезло, сразу, два мужа… И я не желаю быть третьим.
— Ты первый! Самый первый! Самые лучший! Самый чистый и бескорыстный!
— И за все это ты решила отблагодарить меня? Наградить? — он отвернулся от красивого, сияющего в сумраке тела, ибо вдруг вспомнил его мёртвым…
— Не спрашивай. Все скажу сама. — Миля нашла его руку, с трудом обхватила ладонями и замерла на мгновение. — Нет, не наградить… Ты говорил, первый мужчина закладывает в женщину души… Души и сердца всех будущих детей. И я отважилась, пришла к Богу. К моему Богу. Но просить тебя… о милости, об услуге… Ты бы меня не понял и прогнал, как всегда. Прости меня, ведь ты же Бог! А я так хочу, чтобы мои дети были такими же сильными и благородными, как ты.