Большинство «мамочек» не думают об этом, а еще меньше об этом говорят. Их базар простирается от сплетен и примитивных инсинуаций до парирования всяких подколок и выклянчивания мелочишки на личные нужды. Но периодически кто-нибудь из них позволяет дать волю своему красноречию. Донна, коренастая, добродушная брюнетка, приехавшая с севера во времена массового исхода из Берду, однажды пораскинула мозгами и подвела под всеми рассуждениями на эту тему жирную черту: «Каждый во что-то верит, – заявила она. – Одни верят в Бога. Лично я верю в Ангелов».
В каждом отделении есть несколько «мамочек», но только Окленд содержит одновременно пятерых или шестерых. В разных клубах outlaws ситуация складывается по-разному. «Цыганское Жулье» не так «мамочко»-ориентировано, как Ангелы, но «Рабы Сатаны» изощряются в этом вопросе как только могут. Например отводят своих общих женщин в тату-салон и накалывают им на левой ягодице – «Собственность Рабов Сатаны». «Рабы» полагают, что это клеймо обеспечивает девушкам чувство безопасности и пристроенности. Клеймо не дает никакого повода сомневаться в том, что девушки кочуют из одной группы в другую. Считается, что заклейменный человек моментально начинает испытывать мощнейшее чувство ответственности, общности с организацией и своей принадлежности тем немногим, которые умудрились сформировать особую элиту. Ангелы не разрешают клеймить своих женщин, но такая практика, судя по всему, становится модной, так как некоторые из них думают, что это означает «показывать настоящий класс».*
*В начале февраля 1966-го Терри и Ангел из Фриско по имени Джордж Зан были арестованы за «способствование совершению преступления среди несовершеннолетних». А весь сыр-бор разгорелся из-за пятнадцатилетней девушки с татуировкой «Собственность Ангелов Ада», сделанной по всей спине на уровне лопаток. К тому же она была больна триппером, но это беспокоило Ангелов не больше, чем дурной запах изо рта.
«Такая идея должна захватить девушку, если она, эта девушка, правильная! – говорит один. – Она на самом деле должна хотеть этого. Многие наотрез отказываются. Ты же понимаешь, кто в натуре захочет отправиться к гинекологу с большой татуировкой, согласно которой твоя жопа принадлежит „Рабам Сатаны“? А что если девушка захочет когда-нибудь остепениться и выйти замуж? Старый, ты только представь себе брачную ночь. Она снимает с себя ночнушку, и – вот оно. Вау!»
В Бейсс Лейк приехали около двадцати «Рабов», но они особо ни с кем не смешивались. «Рабы» оккупировали маленький уголок поляны, расставили вокруг него свои байки и провели большую часть оставшегося дня, развалившись там со своими женщинами и распивая привезенное с собой вино. «Цыганское Жулье», казалось, на одном месте не сидели, они отрывались и колбасились, но их все-таки стесняло присутствие такого количества Ангелов Ада. В отличие от «Рабов», лишь несколько ребят из «Жулья» привезли своих подружек, и они постоянно дергались от одной только мысли, что какой-то обезумевший от колес Ангел может начать клеить их цыпочек и спровоцирует драку, из которой Ангелы обязательно выйдут победителями. Теоретически конфедерация Ангелов Ада дружелюбно относится к другим outlaws, но на деле полдюжины отделений Ангелов на своей территории частенько дерутся с различными клубами. В Сан-Франциско «Жулье» и Ангелы питают друг к другу застарелую вражду, но первые отлично ладят с другими отделениями Ангелов. Долгие годы аналогичная ситуация преобладала в районе Лос-Анджелеса, где Ангелы Берду время от времени дрались с «Рабами», «Комманчерос» и «Сбежавшими из гроба». И по-прежнему три последних клуба прекрасно отзываются о каждом Ангеле Ада в штате, за исключением тех грязных ублюдков из Берду, которые то и дело вторгаются на чужую территорию.
Как бы там ни было, все изменилось после изнасилования в Монтерее, приведшего в результате к такому оглушительному полицейскому наезду, что Ангелы из Берду были вынуждены безмазово сосуществовать с «Рабами» и другими клубами из Лос-Анджелеса, которые тоже мало напоминали катающиеся в масле сыры.
«Рабы Сатаны» все еще пользуются авторитетом в кругах outlaws, но присущий только им лихой и отчаянный стиль жизни начала шестидесятых ими уже утерян.*
*"Рабы» вернули себе высокое положение в результате проведения летом 1966-го одной акции отмщения, когда тридцать членов клуба разграбили многоквартирный дом в Ван Нойс, пригороде Лос-Анджелеса. Утром в субботу, 6-го августа, трое «Рабов» получили уведомления о выселении и были вынуждены покинуть квартиру, в которой они успели пожить всего лишь неделю. Вечером того же дня трое выселенных вернулись в здание с шумной ватагой налетчиков, и в течение нескольких часов крушили и рушили все. Испуганные жильцы заперли двери, а «отверженные» тем временем разбили шестнадцать стекол и выбросили тридцать предметов мебели в плавательный бассейн. «Рабы» пригрозили своим бывшим соседям, что в покое их не оставят, если кто-нибудь из них вызовет полицию. Кто-то из жильцов в конце концов так и поступил, дождавшись, когда мотоциклисты умчатся обратно в ночь, в поисках новых злоключений…
Другие отверженные поговаривают, что «Рабы» так никогда и не пришли в себя после потери Смэки Джека, своего легендарного президента, который всегда показывал такой высший класс, что даже Ангелы снимали перед ним шляпу. Истории о похождениях Смэки Джека до сих пор передаются из уст в уста, стоит только всему клану собраться вместе. Впервые я услышал о нем от добродушного и веселого Ангела из Сакраменто по имени Делберт:
«Старый, этот Джек был совсем запредельный. Бывало, он пускался во все тяжкие на три или четыре дня под колесами и здорово надравшись. Он таскал с собой ржавые клещи, и мы всегда заставали его с какими-то странными блядями. Старый, он валил их на землю и начинал выдергивать им зубы своими чертовыми клещами. Я сидел с ним как-то в одной забегаловке, и официантка отказалась принести нам кофе. Джек взобрался прямо на стойку и вырвал клещами у нее три передних зуба. Он творил такие вещи, от которых хотелось блевать. Однажды в баре он выдернул зуб сам себе. Люди не могли в это поверить. Большинство просто разбежались, когда увидели, что он сделал все на полном серьезе. Когда Джек, наконец, вырвал зуб, то бросил его небрежно на стойку и спросил, может ли это считаться платой за выпивку. Он сплевывал кровь на пол, но бармен и слова вымолвить не мог, он просто был в шоке».