Ляля молча стала чистить картошку, в отличие от слегка наивной Гали домработница теперь была точно уверена: Катя талантливая мошенница, и заставило ее убедиться в этом не столько филигранное ограбление сейфа, а исчезновение сумочки с фото собачки.
– Почему же? – удивился я.
Ляля кивнула.
– Сейчас объясню. Знаете, у женщин бывают любимые вещи, такие, на приобретение которых долго копят. Кто-то фанатеет от шубы, другой хочется колечка с брюликом, а у Катьки сердце при виде этой сумочки зашлось. Галя ее невесть зачем в магазине заказала, да еще поместила на ридикюль фото своей собаки. Но не успела торбочка оказаться дома, как псинка скончалась, съела рассыпанную во дворе отраву для крыс. Галя, проплакав неделю, засунула ридикюльчик в самый дальний угол, видеть фотографию любимицы было ей очень тяжело.
Так бы и пылилась дизайнерская вещь невостребованной, но однажды Катя, желая, как всегда, услужить, решила навести порядок в гардеробной и наткнулась на ридикюль.
К счастью, в тот день Галя ушла по магазинам, она не видела, как девица принесла на кухню поделку из замши, и не услышала вырвавшийся у девушки возглас восторга:
– Какая прелесть!
– Быстро спрячь, – велела Ляля.
– Но почему? Галя ее не носит?
– Нет.
– Ой, может, мне подарит, – забыв про свою всегдашнюю скромность, заявила Катя.
– Запихни назад, – приказала Ляля и рассказала историю сумочки.
Тяжело вздыхая, Катя отнесла находку на место. Ляля видела, с какой неохотой девушка расставалась с запавшей в душу вещью, и про себя решила надоумить перед Новым годом Галю, сказать ей, о чем мечтает Катя.
Наутро после ограбления Ляле кто-то словно шепнул в ухо: «Проверь сумку».
Домработница порылась в вещах, констатировала: изделие с изображением веселой дворняжки исчезло, и сразу поняла – Катя и впрямь мошенница. Никто ее не похищал, не пытал, узнавая шифр сейфа и его местоположение. Нет, девица сначала обманом втерлась в дом, стала своей в семье, разведала секреты, а потом скрылась, ограбив тех, кто искренне пожалел ее, дал кров и хлеб. Но, видно, Кате очень понравилась сумка, поэтому, оставив у Кусковых все свои вещи, она прихватила ридикюль, просто не сумела уйти без него.
– Можете описать Катю? – попросил я.
Ляля напряглась.
– Ну… симпатичная.
– А поподробней?
– Волосы каштановые, прикрывают уши, на лбу челка, – стала перечислять домработница, – такая прическа «каре» называется. Глаза… э… э… не помню.
– Голубые?
– Ну… вроде нет.
– Карие?
– Точно нет.
– Тогда какие?
– Либо серые, либо зеленые, непонятные, в общем, меняются. Рот небольшой, носик… э… обычный. Ростом с меня примерно будет.
Я приуныл. Под такое описание подойдет половина девушек, бегающих по улицам Москвы. К тому же волосы легко выкрасить, а еще можно приобрести цветные линзы и вмиг из кареглазой стать светлоокой.
– Фотографии Кати нет?
Ляля призадумалась.
– Можно в альбоме глянуть.
Около часа я переворачивал страницы и пришел к неутешительным выводам. Во-первых, снимков Кати практически нет, а на тех, что есть, лица девушки разобрать невозможно: его либо прикрывает шляпа, либо Катя стоит отвернувшись, либо прячется за чью-нибудь спину, а еще в альбоме попадались пустые места.
– Куда ж отсюда фотки подевались? – удивилась Ляля. – Галя страницы аккуратно заполняла. Во, глядите, все подписано. «Гуляли в парке» или «День рождения Миши». Катя, правда, неохотно куда ходила с компанией, у нее от шумных вечеринок голова болеть начинала.
Я захлопнул тяжелый переплет. Замечательная болезнь мигрень! Сколько милых дам, сославшись на этот недуг, избежали тягостных мероприятий и нежелательного общения с мужем! Вот и очаровательная Катюша пошла по проторенной тысячами туфелек дороге: прикидывалась больной, чтобы остаться дома. Ушлая девица, с одной стороны, была озабочена поисками сейфа, которые лучше вести в отсутствие хозяев, с другой – она боялась крутиться на глазах у всех. И перед тем, как покинуть наивных Галю с Мишей, «дочурка» почистила альбом, унесла все снимки, на которых хоть как-то можно разобрать черты ее лица. Ай да пройда! Просто Джеймс Бонд, а не девчонка.
– Значит, все-таки ее убили, – покачала головой Ляля, – и не жаль! Поделом вору награда, так я и сказала ей!
Я встрепенулся.
– Минуточку! Когда же вы общались с девушкой? Я понял так, что, обокрав Кусковых, она испарилась в неизвестном направлении.
Ляля вздрогнула.
– Ладно вам, – тихо сказала она, – играете со мной, словно кот с мышью. Поняла ведь, чего пришли. Труп вы нашли и хотите теперь, чтобы хозяева подтвердили: это она, Катя, или уж не знаю, как ее в действительности звали. Давайте с вами поеду, я гожусь ведь в опознаватели. Только об одном прошу: Галине Леонидовне и Михаилу Марковичу ничего не рассказывайте, они еле-еле отошли и в Италию уехали. Вон сколько месяцев переживали, знаете, что Галя перед отлетом сказала: «Не всем, кто просит о помощи, ее оказывать надо, иногда благодеяние во вред оборачивается. Не пусти мы тогда Катю в дом, не случилось бы с ней несчастья». Галина Леонидовна такая странная, во всех неприятностях лишь себя одну винит. Сопрут у нее кошелек, так воскликнет: «Ну не дура ли я! Сумочку закрыть забыла, ясное дело, человек и соблазнился, сама ввела его в грех».
Я молча слушал Лялю, а потом вспомнил одну историю, в которую пару лет назад оказалась замешана Нора.
Моей хозяйке позвонил хороший знакомый, главврач одной из онкологических клиник, и рассказал о молодом парне с опухолью головного мозга. Юношу привезли из Украины, он теперь считался в Москве иностранцем и никак не мог рассчитывать на бесплатное лечение. Парнишка теоретически имел шанс на выживание, но у его матери, простой крестьянки, не нашлось необходимых на операцию средств. Элеонора моментально съездила в банк и вручила рыдающей тетке конверт с деньгами.
Спустя, наверное, года два Нора приехала в ту же онкологическую больницу – как основатель фонда «Милосердие» она часто помогает больным людям. На этот раз ею был приобретен некий прибор, очень нужный медикам.
В приемной главврача хозяйка увидела бедно одетую женщину и, обладая великолепной памятью на лица, моментально узнала ее.