06.00. Утро выдалось хмурое и облачное. Пятна крови на полу напомнили о вчерашней ночи. Жиртрест в медпункте со сломанным носом, Бешеный Пес пошел на охоту, а Рэмбо видели идущим в душ: он сжал свои квадратные челюсти с выражением абсолютного неповиновения.
За завтраком Гоблин мрачно сообщил, что Лутули доложил на нас Укушенному. Поскольку сейчас выходные, мы понятия не имеем, когда последует удар. Похоже, обратного пути уже нет и нам никак не выкрутиться. Осталось лишь ждать наказания. Жаль, что нельзя покончить с этим сейчас же — теперь придется ехать в Дурбан (на матч по крикету со школой Линкольн) с этой черной тучей над головой.
В автобусе говорил с Бешеным Псом о том, что случилось вчера. Он сказал, что ему плевать, если его побьют розгами, а Рэмбо — придурок, застрявший в детстве, который хочет быть главным в нашей спальне и заставить нас всех его боготворить. Я кивнул, но ничего не ответил. Когда дойдет до розг, хотел бы я быть таким же невозмутимым, как Бешеный Пес. Тут он как будто прочел мои мысли, хлопнул меня по спине и сказал: «Послушай меня, Малёк, когда Укушенный будет тебя пороть, надо просто отключить все мысли и думать о лучшем, что с тобой случилось в жизни. Если хорошо сосредоточиться, даже боли не почувствуешь». Сомневаюсь, что теория Бешеного Пса верна, но на данный момент это единственный план, который у меня есть.
Прибыв на место, с огромным облегчением увидел, что мои предки уже разбили лагерь. Они достали свои шезлонги, и вино текло рекой… ну или почти. Когда мы прошли мимо, они, кажется, нас даже не заметили. У папы между колен была зажата бутылка, а мама тянула за открывалку со всей силой. Оба кряхтели от натуги. К сожалению, когда мы проходили мимо, папа сидел к нам спиной, и выглядело это все так, будто они занимались кое-чем неприличным. Мы уже дошли до раздевалки, а вся команда все смеялась над ними. В целом, однако, унижение было ничем по сравнению с радостью и счастьем, которые я ощутил, увидев людей, чьей официальной задачей было любить меня.
Сбив три калитки и набрав 225 очков, мы поменялись с противником ролями. Саймон с Папашей решили, что мы набегали уже достаточно. [25] Мы вышли на поле под вежливые хлопки чужих родителей и громкий свист и визги моих. Папа даже исполнил забавный «танец победителя» вокруг своего шезлонга, чтобы приободрить нас. Как только смех умолк, Бешеный Пес взял новый мяч и бросил его с такой быстротой и остервенением, как никогда раньше.
Я стоял у калитки, когда через поле увидел девчонку с прекрасными длинными золотистыми волосами, которая проскакала через школьные ворота и заняла место на трибуне. Возможно ли, чтобы это была она? Было слишком далеко, я не мог разглядеть как следует. Я отвлекся и упустил простой мяч, ко всеобщему недовольству.
Но отбивал я блестяще. Хотелось думать, что причиной тому дополнительные тренировки с Червяком в течение недели, но на самом деле это было из-за Русалочки.
Когда я сбил пятую калитку, золотоволосая девочка подошла к моим родителям и заговорила. Это точно она! Не может же у них быть столько знакомых девочек со светлыми волосами! Я разнервничался и разволновался. Стал придумывать возможные варианты разговора. Как мне вести себя с ней? Что о ней подумают другие ребята? А обо мне? Мне было уже все равно, сколько калиток я сбил, — я только хотел, чтобы она меня полюбила.
Когда мы наконец разбили линкольнцев на 106 очках — лично я сбил шесть калиток и набрал 42 очка, — Папаша подозвал нас в круг, сказал, что мы — настоящая машина смерти, и поздравил нас с нашей «клинической» победой. Я поднял голову — Русалка исчезла. Вместо того чтобы идти в раздевалку, бросился к школьным воротам, но ее как не бывало. Я подошел к родителям, которые вскочили со своих мест и бросились обнимать меня. Папа был невменяем и рыдал от счастья. (Он убежден, что однажды я буду играть за сборную ЮАР.) Поскольку я не мог придумать другого способа задать этот вопрос, то просто спросил напрямую:
— Что за светловолосая девочка сейчас с вами разговаривала?
Мама растерянно взглянула на меня. Я понял, что она думает не о том, что ответить, — ей любопытно, почему я спрашиваю.
— Просто какая-то девочка, хотела попросить зажигалку. А что?
Я не ответил. Это была не Русалка, а больше меня ничего не интересовало. Я попрощался с ошарашенными родителями и пошел в раздевалку.
21.00. Все еще ждем в автобусе, пока Папаша закончит празднование после матча с учителями из школы Линкольн. В это трудно поверить, но моих предков тоже пригласили. Холодею при мысли, сколько они уже выпили. Бешеный Пес где-то стащил бутылку дешевого красного вина и пустил по рядам. Моя очередь неминуемо близилась, и я понял, что настало время решать. Выпить из бутылки, рискуя вылететь из школы, или не выпить и прослыть слабаком? Бутылка все приближалась, и каждый мальчик делал выбор. Саймон с Бешеным Псом сделали по глотку, но Джордж, Стаббс и Лесли отказались. И вот бутылка в моих руках. Я вспомнил Русалочку, которая оказалась вовсе не ей. Подумал о ночном купании, о Рэмбо и о том, каково это — быть таким, как Верн, когда у тебя нет ни папы, ни друзей. И выпил. Вино на вкус было как уксус. Бешеный Пес ударил меня кулаком по спине и сказал:
— Ту еще бормотуху пьет твой папаша, а, Малёк?
02.10. Наконец вернулись в школу и упали без сил. В спальне стояла гробовая тишина — разве что Роджер урчал, как швейная машинка.
08.30. Проснулся к заутрене. На мне по-прежнему спортивная форма, воняющая потом и вином. Принял душ и присоединился к другим хористам в ризнице, где мне выдали «нарядную» одежду. Во время богослужения дважды заснул — на первом чтении и когда преподобный читал проповедь.
Вернулся в спальню, чтобы дочитать «Уловку 22» (осталось 56 страниц). В спальне ледяная тишина. Никто ни с кем не разговаривает. Жиртрест вернулся с перебинтованным носом. Единственный звук исходит от Саймона, который чистит кеды.
Сидел с Червяком в его комнате — рассказывали друг другу всякие истории про крикет. Он вчера сбил четыре калитки во время сокрушительно победного матча сборной старшекурсников. Мы в красках описали свои победы и объявили вчерашний день днем бэтсмена. Червяк разрешил мне выпить чаю и почитать его журнал «Южноафриканский крикет».
Свободное время. Взял книгу, пошел в сосновый бор и сел дочитывать шедевр Хеллера. Гоблин перелез через изгородь и исчез в кустах с новым номером своего порножурнала. (Обычное воскресенье…)
Я вдруг замерз, и солнце село. В школе зажглись окна. Заснул я, что ли? Поняв, что пропустил перекличку, я в дикой панике побежал в школу. (Пойман за ночным купанием, напился в школьном автобусе, пропустил перекличку — и все за один уик-энд!) Вбегая в корпус, чуть не врезался со всей дури в Червяка. Не успел он открыть рот, как я выпалил свои объяснения. Червяк улыбнулся и потрепал меня по голове: